Владимир Кузьмин - Игра на изумруд

– Могу вас уверить, господа, что везение здесь ни при чем! – отозвался купец первой гильдии. – В конечном итоге, как бы фортуна ни крутилась, деньги тянутся к деньгам!

– Не смею возражать, что в жизни именно так все и происходит. Но за картами бывает всякое.

– А я вот вам, Иван Оскарович, попробую сие доказать, – не унимался купец.

– Извольте, будем благодарны за урок.

– Но, как мне кажется, настала пора господину Тихонравову нас угощать?

– Всенепременно, – откликнулся Николай Тихонович и позвал официанта.

Каждая завершенная партия, независимо от того, на чьей стороне была удача, отмечалась доброй порцией коньяка. Впрочем, пока это не особо сказывалось на играющих, разве что глаза заблестели да на щеках румянец появился.

Банкомет вновь раздал карты.

– Две! – ровным голосом произнес сидящий от него по левую руку купец.

– Одну, – сбрасывая карту, в свою очередь попросил статский советник.

– М-да-с! – огорченно произнес его товарищ. – А вот все четыре! Была не была!

– Одну, – спокойно сделал заявку господин Тихонравов.

Банкомет в порядке очереди поменял игрокам карты. Наступила пауза, каждый сосредоточенно изучал свои карты, стараясь не ошибиться в сложившейся комбинации. Похоже, коньяк все ж таки оказывал свое действие.

– Ваше слово, Дмитрий Петрович, – подбодрил своего соседа по столу Иван Оскарович.

– Да, да, конечно, – чуть рассеянно откликнулся тот. – Удваиваю.

Он уверенным жестом, не глядя, взял из стопочки золотых червонцев подле себя четыре монеты и положил их в центр стола рядом с четырьмя другими, служившими первой ставкой в партии.

– Принимаю, – улыбнулся Иван Оскарович, и горстка монет увеличилась еще на четыре штуки.

– Удваиваю, – весело продолжил Александр Федорович, извлек из кармана бумажник, пошуршал ассигнациями, выложил свою ставку, но бумажник оставил на столе, показывая, что и на этом торг прекращать не намерен.

Последний из игроков глубоко задумался, чуть отрешенно глядя поверх голов своих соперников. Наконец принял решение:

– Еще раз удваиваю!

Остальные трое переглянулись, а он сам достал дорогую папиросу, прикурил от услужливо поднесенной официантом спички и с удовольствием затянулся, откинувшись на спинку стула.

– Ну что ж, принимаю, – чуть пожал плечами купец и положил на стол деньги, уравнивая ставку.

– Да что ж это такое, – обиженным тоном произнес Иван Оскарович и аккуратно сложил свои карты рядом с деньгами. – Пас!

– А я принимаю, – столь же весело, как и чуть ранее, откликнулся второй иркутянин. – И сто сверху.

Как бы тихо и солидно ни шла игра, коли дело доходило до таких ставок, это становилось ощутимым для каждого, кто присутствовал в зале. Все, включая пожилых дам, одна из которых все еще пребывала в крайнем возбуждении по причине нежданного для нее выигрыша тридцати шести рублей при сделанной ставке в один рубль, притихли и обратили взоры к четырем игрокам. Даже молоденький официант застыл с подносом в руках за спиной купца, чуть приоткрыв рот. Единственные, кто оставался спокоен, были крупье и оба банкомета, повидавшие на своем веку и не такое. Банкомет даже счел нужным сделать незаметный для прочих знак официанту: негоже так стоять и пялиться на чужие деньги и чужие карты. Тот понял, виновато улыбнулся и, вскинув серебряный поднос на кончики пальцев левой руки, умчался за очередным заказом. Господин Тихонравов, до этого мгновения смотревший отстраненно как раз на его поднос, сверкавший ровно зеркало, улыбнулся ему вслед и кивнул:

– Принимаю!

– В банке тысяча триста рублей, – не выказав ни малейшего замешательства, сообщил банкомет.

– Вот! Это мне по нраву, – хохотнул купец, извлекая из внутреннего кармана невероятно пухлый бумажник. – Принимаю, и десять тысяч сверху.

При этих словах даже банкометы переглянулись.

– Да-а-а… – протянул Александр Федорович. – Ничего не скажешь – красиво, с размахом. Но, как мне кажется, у меня совсем не та карта, чтобы такую ставку поддержать. Пас, господа!

Все взоры обратились к последнему из партнеров по игре. Тот побледнел, но держался хорошо.

– Господа, могу ли я рассчитывать, что вы примете от меня долговую расписку? – почти спокойно произнес он, хотя на виске у него задергалась тоненькая жилочка.

– Николай Тихонович! – укоризненно произнес Иван Оскарович. – У нас же уговор! Вы уж не обессудьте, но так поступать не следует. Так что принимайте ставку или бросайте карты. Впрочем, раз уж мы с Сашей вне игры, пусть решает Дмитрий Петрович.

– При всем моем уважении… – развел руками Дмитрий Петрович. – Но к распискам, даже от столь достойных людей, я уж давно доверия не испытываю. А вот, скажем, залог принять готов.

– Залог? – задумался его соперник. – Что ж. Скажите, господа, а могу я попросить отсрочку минут на сорок? При себе у меня таковой суммы нет, но это не означает, что ее у меня нет вовсе.

– А вот это вполне по правилам. – Иван Оскарович вопросительно посмотрел на купца. Тот кивнул в ответ:

– Отчего хорошему человеку не дать отсрочку? Зовите управляющего, любезный!

Последние слова относились к банкомету, тот в свою очередь кивнул стоящему неподалеку официанту, и официант умчался, чтобы уже через минуту вернуться с управляющим.

– Добрый вечер, господа! – поприветствовал тот всех за столом. – Мне уж сообщили о сути ваших затруднений. Вот конверты. Для ваших карт и для ваших. А этот для ставки. Я запечатываю их своей печатью, а вы извольте еще и расписаться на них. Попечителя назначить не желаете? Тогда прошу вас пройти со мной к сейфу. Благодарю за доверие, но правила не дозволяют, и без вашего присутствия я этого сделать не могу. А ты, голубчик, – повернулся он к молодому официанту, – вели подать господину извозчика, за счет заведения, скажи.

– И вели для нас в ресторане столик заказать, – крикнул официанту вслед купец. – Господа, вы же не откажетесь перекусить со мной, дабы скрасить ожидание? Вот и замечательно. А отужинаем все вчетвером, по возвращении Николая Тихоновича. За все платит победитель, ведь так, Николай Тихонович?

– Всенепременно! Обещаю вас долго не томить.

Господин Тихонравов спорым шагом ушел к себе в номер одеваться, а его соперники по игре отправились в ресторан.

Я не удержалась, вышла из-за стола и, чуть отодвинув портьеру, выглянула на улицу. Тихонравов, не удосужившись застегнуть пальто, как раз уселся в сани и что-то сказал извозчику. Лошади резво взяли с места, и повозка унеслась прочь. Оставалось дожидаться.

– Нет! Ну каков Афанасий Николаевич! – шепнула мне подошедшая Даша Штольц. – Самый взаправдашний купец! В жизни скромный и интеллигентный человек, а тут хоть и вежлив, но настоящий самодур. Надо нашему антрепренеру сказать, чтобы он ему Нил Нилыча предложил играть или еще какого купца в пьесах Островского.