Владимир Кузьмин - Конверт из Шанхая

– А вдруг язычница? Ой! Это уж совсем глупо будет, потому как я не знаю, кого язычники почитают, кто им может указание сделать. Не каменные же идолы?

– Язычники почитают разных богов, а еще и духов. Они для них, наверное, не меньшие авторитеты, чем для нас святые.

– А для иудеев?

– Ну у них тоже должны быть святые. Только я не помню какие.

– Я тоже ничего припомнить не могу. Ой! Вы тут про духов сказали, так, может, к ней не святая придет, а дух какой? То есть привидение! В привидений все-все верят и боятся.

– Может, проще попросить вашу маменьку нагадать ей то, о чем мы попросим?

– Да вы что? Маменька своим гаданиям верит и ни за что не скажет того, чего карты не говорят. Лучше уж привидение!

– Но привидение может быть только одно! Нас двое, и одна из нас должна будет следить, чтобы оно не попалось на глаза кому другому, а не Софье Яковлевне. Вы все это придумали, вам и быть привидением!

Я надеялась, что Маша пойдет на попятную, но не угадала.

– Пусть я буду привидением, – покорно согласилась моя приятельница и зябко дернула плечами. Ей уже становилось страшно.

Ирина Родионовна позвала Машу к обеду, мы условились встретиться позже, и я пошла к себе.

«О господи, – подумала я. – Если в этом поезде еще и привидение заведется, что же это получится?»

Мне стало жутко стыдно за предстоящую проказу, но еще больше захотелось довести ее до конца.

Дедушка также собирался обедать, и я пошла умываться. По возвращении я застала Ивана Порфирьевича возле нашего купе.

– Вот, сговорились с Афанасием Николаевичем вместе идти обедать, – сказал он. – Не возражаете?

– Конечно, нет, – сказала я, уступая дорогу проходящему мимо нас старшему проводнику.

– Любезный, – окликнул его Еренев. – Могу я задержать вас на два слова?

– За-ради бога!

– Попрошу не обижаться, у меня нет причин вам не верить, и вопрос я задам лишь для того, чтобы прояснить для себя некоторые детали. Вот вы сказали, что в поезде не было посторонних. Но выказали небольшую неуверенность в этом. Отчего?

– Понимаете, ваше высокоблагородие, не стану врать, на других поездах случалось, что пускали в них без билета и даже знали, для чего пускали! Но здесь такого не заведено. На экспрессе служить и почетно, и удобства разные, и заработок выше. Никому не хочется такое место терять. Это у нас первое будет.

Проводник загнул мизинец левой руки, но не пальцем правой, а ключом, который в правой руке держал. Необычный, надо сказать, был ключ у него. Иван Порфирьевич кивнул.

– Второе будет вот каким. Большая часть пассажиров едет из Иркутска до Москвы и Петербурга, так что подсаживались немногие. И пустых мест у нас раз-два и обчелся. Ваш вагон целиком и полностью занятый подцепили. Куда тут чужому пристроиться и как в поезд прошмыгнуть?

Проводник загнул второй палец.

– Чувствую, что есть у вас и третье, – подбодрил его товарищ прокурора.

– Ох, есть. Ваши сотоварищи с концертом – не могу ничего плохого сказать, всем понравилось, – но суету подняли невероятную. Никто на месте не сидел, все туда-сюда-обратно, из конца в конец бродили. Могу с уверенностью сказать, что до станции Обь к нам бы и мышь не проскользнула. А вот в Оби и далее одну станцию, пока все не угомонилось, дело посложнее было. Мог чужой проникнуть. Была такая крохотная щелочка! Но это проникнуть! А куда, скажите на милость, он бы делся, как все разошлись и спать стали? То-то и оно! Вот и вышло, что врать, будто в точности никого не было, не хотел и говорил, что, наверное, не было, а не в точности.

– Спасибо большое. А с кем за столом был убитый?

– Так с офицерами молодыми, а четвертым был кто-то из иноземцев. Коли надо, так я спрошу у официантов, они вернее должны помнить.

– Спросите, сделайте одолжение.

Проводник ушел, Иван Порфирьевич обернулся ко мне:

– А что, Дарья Владимировна, можете вы с вашей новой знакомой Марьей Петровной переговорить с теми офицерами? На предмет, не было ли чужих в поезде, не вертелся ли кто подле их стола? Вот и славно! А с четвертым игроком я поговорю о том же. Вдруг что любопытное откроется.

– Какие будут указания? – полушутя спросила я.

– Какие могут быть указания, Даша? – всерьез ответил Иван Порфирьевич. – Я уж давно считаю вас опытным сыщиком и уверен, что вы и сами справитесь.

А вот последняя фраза каплю иронии содержала! Но я ничуть не обиделась.

– Ну-с, все в сборе? – спросил дедушка, появляясь в коридоре. – Идемте кушать.

Одним из наших планов на дорогу был перевод присланной маменькой пьесы английского сочинителя мистера Бернарда Шоу. Оказавшись вновь за одним столом с английским журналистом, дедушка завел разговор об этой пьесе.

– О! – сказал мистер Фрейзер. – Не считаю себя человеком, глубоко понимающим театр, но выскажу уверенность в том, что этот ирландец мистер Шоу прославится наравне с Шекспиром.

– Даже так?

– Несомненно! Этот драматург умеет уловить суть жизни, а не это ли главное в театре? Кстати, он большой острослов, что может подтвердить мои слова. Да вот один из его афоризмов, подходящий к нашему случаю: больше всего люди интересуются тем, что их совершенно не касается.

– Афоризм хорош и по-английски тонок, – похвалил дедушка. – И подходит к любому случаю.

– Я имел в виду то бурное обсуждение трагического происшествия в нашем поезде, что сейчас происходит за каждым столом здесь и в каждом купе, – понял намек англичанин. – А ведь оно никого из пассажиров не касается напрямую.

– И что же говорят? – не удержалась я.

– Строят догадки и рассказывают небылицы, – вежливо ответил мистер Фрейзер. – Говоря по правде, я не прислушивался.

– Получается, что именно журналист проявляет странное для него безразличие к такой популярной теме?

– Отчего вы так решили? Факты меня интересовали. Я постарался увидеть все, что возможно было увидеть своими глазами, задал несколько вопросов очевидцам. Но досужие рассуждения мне действительно неинтересны.

– А свое суждение у вас сложилось? Быть может, возникла какая параллель со схожими случаями? – не отставала я.

– Я, мисс Дарья, на криминальные темы не писал. Почти не писал. Так что из личного опыта ничего почерпнуть не смог. Но вы правы, возникла у меня параллель.

– Расскажите, будьте любезны.

– Тогда слушайте, – легко согласился мистер Фрейзер. – Речь пойдет о преступлении, совершенном в вагоне знаменитого поезда Orient-Express [30]. Не сомневаюсь, вы о нем слышали. Ездить не доводилось? Тогда чуть отступлю и скажу, что наш с вами Сибирский экспресс почти во всем его превосходит!

– Надеюсь, что этот комплимент не проистекает от исторической нелюбви англичан ко всему французскому? – засмеялся дедушка.