Вадим Селин - Страхи из новой коллекции

«Ой… А что, если я — призрак? Хотя нет, призрак не стал бы ломать гроб, он просочился бы сквозь него».

Солнце взошло выше, начало припекать. И тут я вспомнил, что на мне надет костюм. Я осмотрел себя и погребальную одежду, которая была вымазана подсохшей грязью, и брезгливо сбросил с себя всю эту прелесть, и обувь в том числе. Остался в одних плавках.

Постояв еще немного около разверстой могилы (представляю, как кладбищенский сторож удивится…), по узкой тропинке между могилами — старыми и свежими — я дошел до ворот. Они были закрыты. Я полез через забор и спрыгнул на асфальт. Все, я вышел с кладбища и зашагал по улицам.

Шагал я недолго. До тех пор, пока меня не посетила еще одна мысль: а где я нахожусь? В родном городе или в том, где был лагерь? И какое сегодня число?

Я вновь зашагал и вскоре вышел на более или менее оживленную улицу, и понял, что я все еще в курортном городке: вдалеке блестело море, а окружающие ходили в купальниках, так что ни у кого я не вызвал удивления своим почти что обнаженным видом. Правда, ноги и ладони были перепачканы в земле, и, наверное, лицо…

Мне так и хотелось закричать: «Люди! Я только что вылез из могилы!»

Но не закричал… Это так странно. Отдыхающие смеялись, веселились, и никто не знал, что один человек в толпе недавно вылез из могилы.

Хорошо, что в курортных городках на улицах стоят питьевые фонтаны. В одном из таких фонтанов я умылся и немного привел себя в порядок и сразу же почувствовал жуткий голод. Едва мелькнула мысль о еде, как я услышал:

— Не проходите мимо! Только сегодня, в честь открытия нового магазина «Елки-палки» вам предоставляется возможность бесплатно попробовать ассортимент товаров!

К новому магазину я и устремился.

Некоторые люди заходили в магазин и, стесняясь, пробовали понемногу продукты, но я стесняться не стал и в мгновение ока смел всю предложенную мне еду.

Потом, когда почувствовал в животе приятную тяжесть, я догадался остановить прохожего и спросить:

— Какое сегодня число?

— Двадцать первое июля, — безразлично ответил мужчина в шляпе сомбреро.

— Как двадцать первое? — поразился я.

Странно на меня посмотрев, мужчина отправился дальше, а я схватил за руку какую-то девушку.

— Руки! — прикрикнула она, окинув меня критическим взглядом. Взгляд ее потеплел. Своей фигурой я всегда гордился.

— Извини. Скажи, какое сегодня число?

— Ой, не помню… Вечно летом за числами не слежу, — досадливо произнесла она и обратилась к подруге: — Число какое?

— Двадцать первое июля, — ответила та.

В прострации я отошел от девушек и сел на лавочку.

«Все! Больше не могу! — мысленно разрыдался я. — Сколько можно?! Что за идиотизм со мной творится? Сегодня все еще двадцать первое июля! Я что, застрял в этом дне? Когда же успели меня похоронить?»

У меня больше не осталось сил со всем этим справляться. Мне до смерти надоели все лагерные приключения. Главное то, что я не мог ничего понять, все было очень запутанно и неясно. В тех же книжках тайна приоткрывается по ходу повествования, а тут… ничего не ясно! Нисколечко! Ну абсолютно ничего!

От безысходности хотелось рыдать, забыться, исчезнуть, но я в который раз за день встал с лавочки и взял курс на лагерь.

И что вы думаете?

У входа меня встретила Настя.

— Привет! Влад, слушай, у меня появилась очень классная идея — я хочу вечером устроить тут дискотеку. Пойди помоги пацанам, они вытаскивают из кладовки зеркальный шар. Он такой тяжелый, жуть…

Даже не став отвечать, я кинулся в дом и увидел Ирочку, раздающую всем указания.

— Иди-ка сюда! — кричала она Стасу. — В кладовке возле кухни лежит огромный зеркальный шар, вы, мальчишки, отправляйтесь туда и принесите его. Потом повесьте на потолок, и, когда мы включим цветомузыку, будет очень красиво.

— Деловая какая, — отреагировала Люба. — Кто ты такая, стобы всеми командовать? Вот иди и сама этот сар принеси, а не других напрягай. Сама только и можес, сто тут стоять и всем работу отвесывать.

— Да шар тяжелый, я не подниму, — отозвалась Ира, — а то бы я сама его принесла.

Люба скривилась и куда-то ушла.

Меня начало трясти. Все это уже было!!!

— Люба!! — завопил я.

Появилась Люба.

— Сего орёс как огласенный?

Я хотел что-то сказать, но вспомнил, как Люба бросилась ко мне, когда на меня падал шар, и обнял ее:

— Спасибо, что волновалась за меня.

Она отпихнула меня в сторону и возмутилась:

— Да сто ты себе позволяес!

— Ты почти что меня спасла!

— Я? — оторопела Люба. — От сего?

— От падающего зеркального шара.

— Ты с ума сосол? От какого есе, на фиг, сара? — покрутила Люба у виска.

И до меня дошло, что этого же еще не было… или уже было… сам черт не поймет, что творится.

— Ладно, проехали… Люб, а ты не видела Женьку?

— Зеньку? — перепросила Люба. — Кто это?

— Ну, Женька, это тот, с кем я живу. У него еще прикольная косичка на затылке.

Люба как-то особенно на меня посмотрела.

— Да вы, батенька, на солныске перегрелись, не отосли есе от потери сознания в лесу… Зеньку какого-то исес…

— «Какого-то»? — теперь переспросил я и затряс Любу за плечи: — Где, черт возьми, Женька? Где он, отвечай!!!

Люба вырвалась и заорала:

— Больной! Сто ты делаес? Я на тебя в суд подам! Нету никакого Зеньки, баран! Ты один зывес! — Она как пуля умчалась на свой этаж.

— Эй, Влад, ты поможешь Стасу шар принести? — спросила Ира.

— А где Женька?

— Женька? Не знаю, что за Женька… так поможешь шар нести или нет?

— Да отстань ты от меня со своим шаром, без него тошно, — махнул я рукой и побежал к себе в комнату.

Распахнул ее.

И увидел только одну кровать, одну тумбочку… Женьки действительно не было.

Я рухнул на кровать и разревелся, как девчонка.

Сил не было. Я ничего не понимал. Пытался собрать все ниточки, чтобы сплести из них разгадку, объяснение, но ничего не получалось. Я чувствовал усталость, головокружение и беспомощность.

Послышался стук в дверь.

— Да! — сморкаясь в салфетку, крикнул я.

Пришла Люба.

— Влад, прикинь, сто я насла… — проговорила она, закрывая дверь и подходя ближе.

— Что нашла? — без энтузиазма вздохнул я. Мне было совершенно не интересно.

— Солярий! Представляес?

— И?…

— Да не «и?…», а слусай дальсе: просол селый день насего пребывания в лагере, а я ни капельки не загорела… Сто поделать, светлокозая я… В солярии загорю быстрее, ну или хотя бы хоть немного подзагорю, стобы не стыдно было на пляз выходить. Короче, помоги мне.

— Чем? — не доходило до меня.

— Какой ты бестолковый! — рассердилась Люба. — Сем-сем, на сухере постой, пока я буду в солярии валяться!

— А почему именно я?

Она вздохнула и, разведя руками, искренне ответила: