Вадим Селин - Страхи из новой коллекции

— Э-эй… — просипел я, сползая по стенке лифта на пол, усыпанный окурками. — Мне плохо… Задыхаюсь…

— Ой, не смешно, — отмахнулась Кристина и заволновалась: — В самом-то деле, когда свет включат? «Тропиканку» ж надо посмотреть…

И в этот момент меня что-то ужалило в ухо. Потом оказалось, что это оса постаралась…

Я вскрикнул.

— Владик, с ума сошел, что ли? — осведомилась Кристина. — Что ты так орешь?

— Меня кто-то в ухо ужалил.

— А кричать зачем?

— Не знаю. Я же не специально.

Одновременно с укусом осы я обнаружил, что страх куда-то делся, словно я нажал на кнопку, дающую ему отбой. Я поднялся с пола. Через некоторое время вспыхнул свет и лифт, зажужжав, поехал. Вся компания вела себя как ни в чем не бывало, а я после этого случая начал замечать, что боюсь находиться в тесных закрытых помещениях… Дошло дело до того, что меня направили к детскому психологу, и он сказал, что у меня клаустрофобия в начальной стадии и что вылечить ее пока что легко. Однако лечение почему-то мне не помогало, я все так же боялся закрытых помещений, даже еще сильнее.

Психолог сказал, что чаще всего основа для фобий, то есть страхов, закладывается в детстве, когда у детей еще несформированная, «мягкая» психика, которую очень легко травмировать, — что со мной и произошло. А эта гадкая оса только подлила масла в огонь, усилила эффект, хоть и вывела меня из состояния удушья и оцепенения.

Я понимал, что бояться не надо, что закрытые помещения не причинят вреда, но… каждый раз, когда я оказывался в тесной комнате, мне становилось не по себе и, как тогда, в лифте, начинало не хватать воздуха, подкашивались ноги, я потел…

Правда, со временем я научился контролировать себя, не показывать страх при людях так открыто, как наедине с самим собой, но все равно он мной овладевал, и я ничего не мог поделать.

У меня создавалось впечатление, что страх жил своей собственной жизнью, что он становился словно материальным, набрасывался на меня, когда хотел… Страх рос, креп, набирал силы.

Но и я тоже был не промах — старался не подниматься в лифте, не спускаться в подвал (я боялся, что дверь захлопнется и я окажусь замурованным), не ездить в метро. Родители выделили мне самую просторную и светлую комнату в доме… Окна в ней были голыми, то есть на них не висели шторы или жалюзи, все по той же причине — так мне казалось, что помещение больше. Некоторые люди, придя к нам в гости и заглянув в мою комнату, удивлялись и спрашивали, отчего на окнах не висят занавески. Я о своем страхе говорить с кем попало не любил, поэтому придумывал всякие объяснения: мол, на шторах скапливается пыль, а у меня на нее аллергия, да и солнечный свет полезен, благодаря ему вырабатывается в организме серотонин, который, кроме всего прочего, отвечает за хорошее настроение…

Да, я отшучивался, но, что там скрывать, — все равно боялся.

Наконец мы приехали в лагерь.

Днем, примерно через пять часов после того, как автобус выехал из города, местность стала гористой. Потом мы ехали по настоящему «серпантину» — иными словами, по извилистым горным дорогам, вокруг росло много хвойных деревьев, и воздух был чистый, легкий.

Вскоре показалось море, мы уже ехали по какому-то курортному городку. Отдыхающие ходили по улицам в купальниках и плавках, таскали под мышками надувные матрасы, пакеты с полотенцами… Настроение у меня, да и у всех, кто сидел в автобусе, было выше некуда!

Последние несколько часов мы провели в полном молчании, каждый смотрел в окно, и изредка тишина прерывалась тяжелым нетерпеливым вздохом, который означал: «Поскорей бы искупаться и позагорать! Надоело париться в этом автобусе!»

Все ерзали на сиденьях и обмахивались кто чем — веерами, журналами, ладонями… Это же просто пытка — ехать в жарком пыльном автобусе, когда в двух шагах от тебя море! Пальмы! Торговцы, продающие мороженое и кавказское лакомство — чурчхелу — нанизанные на нитку орехи, застывшие в виноградном сиропе.

Но все когда-нибудь заканчивается, и мы наконец один за другим выпали из душного автобуса. Разбрелись около него, разминая спины и затекшие ноги.

— Айда на пляж, чуваки! — завопил Женька. Все табуном помчались за ним. Море было метрах в ста от нас.

— Ку-у-уда? — раздался голос водителя. — А вещи кто будет разбирать? Я? Нет уж, давайте-ка, шагом марш вещи разбирать, тут прислуги нету…

Кстати, я забыл описать лагерь. Он представлял собой огромный дом из кирпича, окруженный высоким кованым забором. Сквозь него виднелись разные беседки, игровые площадки, цветочные клумбы, фруктовые деревья и раскидистые пальмы, впрочем, пальмы здесь были везде…

Из дома вышла высокая симпатичная девушка с собранным на затылке пышным светлым хвостом. Одета она была в короткие оранжевые шортики и майку такого же цвета. По виду ей было лет восемнадцать, не больше.

— Приветствую, орлы! — крикнула она.

Мы все остановились и развернулись.

— А это есе кто? — недовольно сморщилась та девчонка в очках. Интересно, она вообще когда-нибудь бывает чем-нибудь довольна?

Девушка проинформировала нас:

— Меня зовут Анастасия Абрамовна, но вы зовите меня просто Настей, я — ваша вожатая и одновременно будущий психотерапевт, я прохожу практику. Мы не любим формальностей, в нашем лагере дружеская и раскрепощенная атмосфера. Сейчас каждый берет свои сумки и идет за-а мной! — по-военному окончила предложение вожатая.

Мы разочарованно вздохнули, с тоской посмотрели на море и поплелись к багажнику автобуса. Взяли свои вещи и пошли за Настей.

— Просто Настя! — крикнул Женька, и по нашей многоголовой компании пронеслись смешки. Все поняли, что «Просто Настя» — отныне прозвище этой девушки на все лето. — А когда мы купаться будем?

Просто Настя резко развернулась и зловеще сказала:

— Никогда. Теперь я вас отсюда не выпущу. Вы — пленники лагеря…

Наступило тяжелое молчание. Все переглянулись. Мне стало как-то неприятно, желудок скрутило…

Тут вожатая залилась смехом и, чуть не падая на грядку огурцов, спросила:

— Классная шутка, да? Я долго ее репетировала, целую неделю! Все люди такие предсказуемые, я была на сто процентов уверена, что кто-нибудь да и спросит, когда будем купаться.

Смеясь над собственной шуткой, Настя махала на лицо ладонями с растопыренными пальцами, высушивая выступившие от смеха слезы, и долго еще приговаривала: «Ой, шутка — супер!»

— А вообще, если серьезно, все зависит от вас, — перешла Просто Настя на деловой тон. — Чем быстрее разложите вещи, тем скорее ознакомитесь с правилами пребывания в лагере, и мы пойдем на мор-р-ре!

Думаю, не надо говорить, что после такого заявления мы с утроенной скоростью пошли за Настей.