Василий Аксенов - Мой дедушка — памятник

Вошел запыхавшийся Латтифудо и доложил Мамису:

— Все в точку. На «Ван-Дейке» была зарегистрирована леди Сьюзен Леконсфильд с внуком.

— Хорошо, — кивнул Мамис, пытливо вглядываясь в лицо Геннадия, видимо пытаясь понять, понимает ли он по-эмпирейски.

Усилием воли Геннадию удалось сохранить безучастное выражение лица, хотя он был поражен: леди Леконсфильд была зарегистрирована на «Ван-Дейке» с внуком? В следующий момент Геннадий догадался: старая чудачка называла своим внуком мопса Винстона, его она и внесла в списки пассажиров. Какая удача!

— Мне показалось, сэр, что джентльмен назвал имя моей бабушки, — вежливо обратился он к Мамису.

— Наведены справки, мистер Стрейтфонд. — Кингсли Брейнвен Мамис лучезарно улыбался. — Ваша бабушка благополучно прибыла в Лондон. Вы можете сейчас поговорить с ней по телефону.

— Как? Прямо отсюда? — удивился Геннадий.

— Да, наши радисты мигом соединят вас с вашей лондонской бабушкой. Не забыли телефончик, мистер Стрейтфонд?

Геннадий понял, что его подвергают последней проверке. К счастью, он помнил номер леди Леконсфильд, но старуха, сама того не зная, могла его запросто выдать.

— Благодарю вас, сэр, но в этом нет нужды, — небрежно махнул он рукой. Ничего, мол, с бабкой не случится.

— В этом есть нужда, мистер Стрейтфонд, — сказал Мамис, глубоко заглянув в глаза мальчику, словно пытаясь по-змеиному проползти в его сущность. — Это просто необходимо, юный мистер Стрейтфонд.

Да, в чем нельзя отказать моему герою — это в присутствии волевых качеств.

— Ну, если вы настаиваете… — улыбнулся он. — Наш телефон Виктория 3-27-38.

Прошло несколько минут, прежде чем один из радистов протянул Геннадию трубку. В трубке очень отчетливо слышался дребезжащий голосок.

— Сьюзен Леконсфильд у телефона…

— Бабушка! — закричал Геннадий. — Это говорит твой внук Джин. Твой… хрустальный дельфинчик. Не волнуйся, я звоню тебе с Эмпирейских островов… Как себя чувствуешь, милая бабушка?

Последовала пауза, потом в трубке послышались хлюпающие звуки, перерастающие в рыдание, сквозь которые едва можно было разобрать отдельные слова:

— Джинни, мой мальчик!.. Внучек!.. Да, я, твоя бабушка, слушаю тебя… рыдаю вместе с Винстоном… дитя мое… хрустальный мой дельфинчик…

Геннадий заорал изо всех сил:

— Бабушка, не волнуйся за меня! Я попал здесь в какую-то странную историю…

Расчет этот оправдался. Мамис после последних слов немедленно прервал разговор.

— Связь оборвалась, мистер Стрейтфонд, — развел он руками. — Не мудрено, такое огромное расстояние…

— Большое вам спасибо, сэр, — прочувствованно сказал Геннадий. — Честно говоря, я очень волновался за бабушку. Честно говоря, сэр, ведь я в последнюю минуту… — Геннадий замялся.

— То есть попросту… — Мамис изобразил пальцами бегущего человека. Видно было, что он полностью поверил в легенду Геннадия.

— Попросту драпанул, сэр, — весело расхохотался мальчик. — Вы знаете, я был потрясен вашим архипелагом, мне захотелось подольше побыть здесь… Эти бастионы Оук-порта, Карбункл, сам похожий на крепость… легенды о бесстрашных пиратах…

— Увлекаешься пиратами, малыш? — снисходительно усмехнулся Мамис.

— Есть немного, сэр. С детства мой кумир — великий адмирал Рокер Буги.

— Вон что! — Мамис загадочно улыбнулся. В голубых глазах его мелькнул огонек. — В Оук-порте его не очень-то любят…

— Правда? — наивно удивился Геннадий.

Зазвонил телефон. Мамис снял трубку:

— Да. Все сошлось. По-моему, наивный дурачок. Есть, Фук, не волнуйся. Пока. — Он повесил трубку и хлопнул Геннадия по плечу: — А ты, оказывается, ловкий паренек, Джинни-бой! Уже успел познакомиться с Доллис! Мадам Накамура-Бранчевска разносит из-за тебя наше начальство. Требует, чтобы тебя немедленно доставили на ее виллу. Поехали.

В шесть часов вечера свежий, отдохнувший элегантный юный денди Джин Стрейтфонд явился в сопровождении слуги к ужину на открытую веранду виллы Накамура-Бранчевской.

Веранда висела прямо над морем на стометровой высоте. В центре ее был сервирован стол на четыре персоны. Вокруг стола хлопотали три подтянутых официанта в белых куртках с золотыми пуговицами. Подсобный стол в углу веранды сверкал хрусталем, серебром, кубиками льда. На роскошном ложе из свежайшей зелени распластался гигантский омар.

Официанты молча вытянулись перед Геннадием, а Геннадий вздрогнул, вновь увидев перед собой Наташу Вертопрахову. Ну до чего же была на нее похожа Доллис Накамура-Бранчевска!

Девочка, сменившая свой любимый наряд — белые шорты и гавайскую рубашку — на строгое платье, подбежала к нему.

— Привет, Джин! Проклятые кроты, из-за них лопнула наша гениальная идея с каноэ! Чего они хотели от тебя?

— Послушай, Доллис, — тихо сказал Геннадий, — ты никому не говорила, что я понимаю по-эмпирейски?

— Нет, а что?

— Прошу тебя никому об этом не говорить…

Глаза Доллис сузились, она зашептала:

— Какая-то тайна, Джин, да? Расскажи мне, не бойся…

— Я все тебе расскажу позднее, — сказал Геннадий, — Сейчас важно хранить молчание.

— Договорились, Джин!

К веранде приближалась мадам Накамура-Бранчевска под руку с высоким мужчиной, в котором Геннадий узнал свирепого сенатора Бастардо Мизераблес ди Порк-и-Гусано.

Теперь он был сама благовоспитанность и любезность, а от красоты Накамура-Бранчевской у Геннадия просто захватило дух.

— Терпеть не могу этого типа, — сказала Доллис, хмуро глядя на приближающегося председателя Совета Копальщиков острова Карбункл, кавалера Ордена Счастливой Лопаты и полковника. — Худший из всех кротов. Ишь ты, повадился к нам…

Мадам одарила мальчика ослепительной улыбкой и протянула руку. Мгновение поколебавшись, Геннадий поцеловал изящную конечность.

— Мы очень рады видеть вас гостем, Джин, — сказала мадам. — Покойный ваш дед и его фирма зубных протезов известны всему деловому миру. Доллис говорила, что вы прелестно играете в теннис. Надеюсь, вы простили этих неотесанных местных служак. Поверьте, им досталось на орехи от полковника и от меня. Прошу к столу.

Ужин прошел в остроумной светской беседе, легко и приятно, если не считать страшного хруста, с которым полковник разгрызал клешни омара, да злых шуточек Доллис. Мадам Накамура-Бранчевска была очень предупредительна к своему гостю из великого Лондона.

— Ах, Лондон, Лондон!.. — проговорила она, когда они с Геннадием отошли к барьеру веранды. — Помните, как сказал поэт… «Все города похожи, как два пенса, но не похож на них, как шиллинг, Лондон…»