Мария Некрасова - Толстый на кладбище дикарей

Слышала. Кивнула, приложила палец к губам и первая выскользнула в коридор. Тонкий – за ней. В темном коридоре тетя смахивала на привидение в яблоках: белая ночная рубашка с нарисованными яблоками, загорелых рук– ног в темноте не видно.

– Т-с-с… – Тетя приоткрыла дверь и выскользнула на крыльцо. Тонкий – за ней.

Бомж! Тот самый, которого Тонкий с Ленкой повстречали сегодня в траве. Тот который «Сынки, бутылочки не выкидывайте». Бомж в штормовке и вязаной шапке сидел на бревнышке. За пазухой у него торчало несколько дровишек, наколотых тетей Музой. На пеньке перед ним стояла бутылка, пластиковый стаканчик и вскрытая банка баклажановой икры. Рядом – Петруха с самым разнесчастным видом. И как это понимать? Вот уж действительно, местный бомж зашел отдохнуть. Тонкий бы тоже стыдился перед домашними, если бы к нему среди ночи приперся такой гость.

И зачем его сюда понесло?

Тетя Муза, увидев такое дело, только крякнула. Подошла к бомжу и Петрухе:

– Добрый вечер.

– Ночь, скорее, – буркнул Петруха. Бомж вообще промолчал.

– Ночь, – поддержала светскую беседу тетя Муза. – А вы что здесь так поздно делаете?

– Тебе какое дело? – искренне удивился бомж. – Вали к своему Ванычу, не мешай.

Зря он это сказал. Вот сейчас тетя ему покажет…

К удивлению Тонкого, тетя не показала, а кротко спросила:

– Он вам разрешил здесь распивать?

– Разрешил-разрешил. – Бомж раздраженно закручивал крышку бутылки. – Иди.

– Семеныч, потише, это наши гости, – попытался урезонить Петруха.

Но тетя не сдавалась:

– А если я у него спрошу?

Бомж с бутылкой замер на секунду, видимо, такая простая мысль не приходила ему в голову, но сейчас возмутила до глубины души. Он вскочил, взмахнул бутылкой, так, что Петруха пригнулся, и рявкнул на всю деревню:

– Да спрашивай, е-тить!

– Тихо-тихо, Семеныч! – Петруха робко попытался поймать его за рукав, но не сумел. Семеныч разошелся.

– Спрашивай, спрашивай, иди! Я с ним поговорю, не волнуйся! Совсем оборзел! Сынок ни хрена не делает, получает как все! Что я уже выпить не могу, как нормальный человек? Не могу? Отвечай?! – Он схватил тетю за плечо и начал трясти, как будто ожидал, что с ночнушки посыплются нарисованные яблоки на закуску. Тонкий как стоял, открыв рот, так и продолжал стоять, искренне недоумевая, почему тетя все это терпит. А тетя не только терпела, но еще и проявляла участие:

– Успокойся ты! – Она осторожно взяла бомжа за руку и оторвала от ночнушки. – Кто тебя обидел?

Семеныч вопросительно замер, видимо, не ожидая такой реакции, и глянул на тетю, как на говорящую, но очень назойливую муху:

– Ты кто?

– Я здесь в гостях, – уклончиво ответила тетя.

Бомж понимающе кивнул:

– Ваныч – мужик хороший. Два года как овдовел… Да ты садись, присаживайся!

– Семеныч, успокойся… – Петруха предостерегающе потрогал Семеныча за рукав.

– А че? – не понял Семеныч. – Посидим, поговорим…

Тетя вывела руку за спину, вытянула палец, царапнула Тонкого по животу и показала на дверь. Типа: «Уходи в дом!» Обидно, конечно, но… Иногда тетю стоит послушаться.

– Я-пойду-спать. – Скороговоркой проговорил Тонкий, но никто не обратил на него внимания. Развернулся и пошел к дому. Жаль, конечно, но…

– Эй, вы чего тут делаете? – Тонкий невольно вздрогнул и обернулся. Из сарая вышел заспанный Ван Ваныч и решительно направился к компании:

– Вы че, оборзели? Здесь дети спят!

– Чего ты, Ваныч? Мы тихо сидим, разговариваем. – Попытался спасти положение Семеныч. Но Ван Ваныч был неумолим:

– Вон отсюда, я сказал!

Ворча, бомж собрали бутылку-банку-стаканчик и направился к калитке.

– И чтоб больше я тебя здесь не видел! – Он подождал, пока бомж уйдет, и удалился обратно в сарай.

– Странные у тебя знакомые. – Покачала головой тетя.

– Да ну! – Петруха пробормотал что-то невнятное, сказал «Спокойной ночи» и пошел в дом.

Фонарь на крыльце осветил белую Петрухину майку. Тонкому показалось, или на майке правда – пара маленьких зеленых крапинок? Неужели… Так, спокойно! Лицо у человека чистое, волосы тоже…

Тонкий с тетей дождались, пока за ним закроется дверь.

– Кто это был? – спросил Тонкий.

Тетя пожала плечами:

– Я видела и слышала столько же, сколько и ты.

– А узнала больше… – Тонкий решил подлизаться, но ему не удалось.

– Кыш спать! Много будешь знать, скоро состаришься!

Ну и пожалуйста, ну и ладно! Вот в следующий раз – фиг она спровадит его в дом, когда будет допрашивать бомжа! Тонкий подумал, и сам не поверил в свое обещание. Конечно, спровадит, и еще как! Что он, маленький, не понимает?! Обидно-то было все равно, хоть и не маленький. Тетя явно заинтересовалась бомжом, хотела у него что-то узнать. Что именно – не говорит, и не скажет, на то она и опер. Тонкий оглядел ее ночную рубашку, белую в темноте, и босые ноги, которых в этой темноте почти не видно.

– Ты похожа на привидение в яблоках.

Тетя не обиделась:

– А ты – на одиноко парящие в воздухе трусы. Я тебя победю. Яблоками закидаю, – непедагогично ответила она. – Пошли в дом. Надеюсь, мы не всех перебудили.

Тонкий пошел вперед и занял свое почетное место у двери. Ему снились нахальные бомжи и зеленые крысы.

К утру Тонкий уже пообвыкся, освоился в этом густонаселенном доме и даже научился узнавать хозяев в лицо, затылок, а хоть бы и пятку, мелькнувшую за углом. Он узнал, что Саньку пять лет, он любит «касеты и в воду пхыгать», Лехе, Теме и Сереге – по восемь, когда они не в школе и не в огороде, то сидят у печки играют в «дурака». Васек и Павлик в этом году пойдут в первый класс и по такому случаю уже осваивают под руководством Петрухи приемы рукопашного боя. В несознательном возрасте кто-то из них двоих ухитрился взорвать колхозный сортир, но кто конкретно и как, они до сих пор не признались. Ленка любит рвать цветочки в огороде соседей и дарить их тем же соседям.

Тонкий чувствовал себя как новичок на второй день школьных занятий. Вчера еще было страшновато и в глазах рябило от такого количества незнакомых лиц. А сегодня уже нормально, почти ерунда. Знаешь, кого как звать, кого как ругать и чего от кого ждать – сразу легче. Конечно, не так, будто всю жизнь здесь учился, но все-таки.

Верный крыс так и не нашелся. Сашка как встал, как убрал спальник, как помог убирать спальники младшим, как отстоял очередь к умывальнику и отчитал свою Ленку за то, что не принесла воды, так сразу-сразу побежал искать. Во все комнаты заглянул, под каждой лавкой провел рукой. Пару раз вроде слышал: скребется, звал-звал – не идет. Наверное, местная мышь скреблась, мало ли их в деревенском доме? На улице поискал, весь огород облазил – нет верного крыса. Тетя с Ленкой тоже участвовали в поисках, лазали, звали, подключили Федькиных братьев… Сам Федька еще до завтрака куда-то убежал, и Петруха – тоже. Тонкий их не видел с утра. Ван Ваныч с утра пропал в гараже: «За утро сделаю, не извольте беспокоится! Благо воскресенье, на работу мне не надо. Хотя там ребята помогли бы…»