Сара Тодд Тейлор - Фальшивая певица [litres]

Дверь отворилась, и месье Лаврош отвесил глубокий поклон, держа одну руку в воздухе, а вторую прижимая к сердцу. Жанетт выскользнула из гримёрки и закрыла за собой дверь.

– Мадам, было так чудесно… Ой, – проговорил месье Лаврош.

– Мадам отдыхает, – ответила Жанетт, держась за дверную ручку.

– Могу я по крайней мере…

– Мадам отдыхает, – повторила Жанетт.

Месье Лаврош был джентльменом, а джентльмен понимает намёки. Он снова одёрнул жилет и смущённо кашлянул, но больше ничего не мог сделать. Жанетт смотрела на него с ничего не выражающим лицом.

– Передайте ей, пожалуйста, моё искреннее восхищение, – проговорил он. – Буду с нетерпением ждать репетиции и возможности ещё раз услышать её чудесный голос.

Жанетт слегка наклонила голову и повернула ручку двери. В это мгновение Сильвия и Агнесса опрометью пронеслись по коридору и, не глядя на месье Лавроша, распахнули дверь в гримёрку мадам.

– Мы просто обязаны сказать мадам, как были счастливы услышать её пение, – прошептала Агнесса, протискиваясь в комнату мимо Жанетт.

– Она великолепна. Я так рада, что к ней вернулся голос, – пропела Сильвия, просачиваясь вслед за подругой.

«Ну, если уж все заходят», – промяукал Максимилиан и тоже проскользнул в комнату.

Месье Лаврош нахмурился. Одно дело, если эти глупышки Сильвия и Агнесса вламываются в гримёрку ведущей актрисы, и совсем другое, если он поступит так же. Пока он колебался, Жанетт сверкнула на него глазами, сделала шаг назад и захлопнула дверь у него перед носом, оставив месье одиноко торчать в коридоре.

Мадам полулежала на кушетке под окном, в одной руке держа газету с последними новостями из высшего общества. Агнесса устремилась к ней.

– Ой, новости! – воскликнула она. – Вы читали о краже драгоценностей в районе Мэйфэр шесть дней тому назад? У них есть фотографии всех украшений, и они такие красивые. Вы должны посмотреть, мадам. Вы не поверите своим глазам.

Мадам убрала газету подальше от ручек Агнессы. Максимилиан заметил, как актриса бросила взгляд на ящичек комода, где были спрятаны её собственные драгоценности. Ну, этого можно было ожидать. В конце концов, слухи об ограблении наверняка заставят леди понервничать, попереживать за собственные камушки. Он хотел мяукнуть «я же говорил вам спрятать их подальше», но решил, что не будет выказывать самодовольство.

– Жанетт, ты получила строгий наказ, чтобы никто… – начала мадам, но Сильвия перебила её, бухнувшись в кресло и вытягивая ноги.

– Знаю, знаю, но вы же не имели в виду нас! – воскликнула она. – Месье Лаврош милый старикан, но он может быть ужасным занудой, вечно рассуждая о продаже билетов или рекламе.

– Но мы же не месье Лаврош, – вклинилась Агнесса.

– И мы просто хотели услышать, как вы поёте, – договорила Сильвия. – Боже, это то, о чём я думаю?

Так же быстро, как она упала в кресло, девочка подскочила и оказалась у таинственного деревянного ящика, который так заинтересовал Максимилиана прошлым вечером. Мадам выпрямилась на кушетке и сделала такое движение, будто хотела остановить балерину, но до того, как она или Жанетт дотянулись до неё, Сильвия уже открыла крышку и в восторге захлопала в ладоши.

– Ой, это он! Я однажды видела такой на вечеринке!

Она наклонилась над ящиком, и послышалось какое-то потрескивание.

– Не трогай ничего! – рявкнула Жанетт, грубо отталкивая Сильвию, и провела рукой по чему-то внутри ящика. Потрескивание моментально прекратилось, и Жанетт захлопнула крышку.

Сильвия отпрянула, как будто её ударили. Максимилиан заметил, что она сузила глаза. Девочка не любила, чтобы ей приказывали, и, разумеется, она не потерпит, чтобы чья-либо служанка обходилась с ней так грубо. Она выпрямилась во весь рост и расправила плечи, готовясь поставить Жанетт на место.

Мадам поднялась с кушетки и подошла к Сильвии.

– Жанетт не должна была говорить так резко, – сказала она. – Просто это очень дорогая вещь. С ней надо осторожно обращаться. – Она повернулась к служанке. – Поставь что-нибудь, Жанетт. Чтобы мы могли потанцевать. Я бы хотела посмотреть, как Сильвия танцует.

Успокоившись, Сильвия улыбнулась мадам. Максимилиан заметил, что певица и Жанетт обменялись взглядами. Таинственный ящик непременно надо было исследовать. Пока Жанетт снова открывала его, кот запрыгнул поближе и заглянул внутрь. Там был чёрный диск, насаженный на штырёк посередине, и медная круглая ручка с острой иголкой внизу. Максимилиан сразу понял, что это такое – фонограф для проигрывания пластинок. Граф Арлингтон как-то приобрёл такой в поместье, но графиня не позволила его оставить, и графу пришлось избавиться от музыкального ящика. Жанетт сняла одну пластинку со штырька и заменила её на другую. Она покрутила ручку, и звуки оркестра заполнили гримёрную. Сильвия захлопала и закружилась по комнате. Мадам смеялась и водила руками в воздухе. Агнесса тоже весело порхала вокруг трюмо. Только Жанетт угрюмо стояла в углу.

В руке она держала пластинку, которую сняла с фонографа. Максимилиан видел, как она положила диск в бумажный пакет и спрятала его подальше, за костюмы на вешалке.

– Фонограф? – переспросил Оскар. Прошло уже два дня, и друзья сидели на крыше, любуясь фейерверком, который запускали где-то далеко, над Гайд-парком.

Максимилиан кивнул:

– Это было очень странно. Неизвестно, какая там была пластинка, но она не хотела, чтобы кто-нибудь её услышал. Я думаю… – Он замолчал. То, что он собирался сказать, звучало совсем не по-джентльменски.

– Продолжай, – поторопил его Оскар.

– Думаю, мадам какая-то очень странная.

Оскар согласился:

– Да, похоже, что она очень напряжена. Хотя… с певицами такое часто бывает. Это все их артистический темперамент. Я когда-то знал одного испанского оперного певца, так вот он посреди спектакля запирался у себя в гримёрке и по часу полоскал горло уксусом.

Обычно Максимилиану нравилось, когда друг начинал рассказывать о своих похождениях. Самые любимые его истории были о том, как Оскар лишился глаза. Иногда он говорил, что потерял его на дуэли, защищая честь прекрасной сиамской кошечки, которая проживала в шикарном районе Мэйфэр. То он утверждал, что стал жертвой проклятия мумии из Британского музея. На этой неделе прозвучала версия о том, что он слишком долго смотрел на солнце, дожидаясь, пока оно совершит полный оборот, и его глаз так и не восстановился после этого. Максимилиану больше всего понравилась история про дуэль. Однако сегодня он был не в настроении выслушивать истории. Ему самому надо было с кем-то поделиться.