Мария Грипе - Навозный жук летает в сумерках…

Когда дети добрались до места, высокая железная калитка была приоткрыта. Они прошли по аллее. Впереди шагал Юнас с включенным магнитофоном.

— Добрый день! Говорит Юнас Берглунд! Сейчас без одной минуты одиннадцать, и мы с коллегами подходим к Селандерскому поместью, чтобы нанести визит фру Йорансон. Если вы помните, эту пожилую даму мы видели вчера при очень странных обстоятельствах…

— Слушай, Юнас, твой магнитофон сейчас совершенно некстати. Мы пришли сюда не для того, чтобы играть в сыщиков! — сказала Анника.

Наверху открылось окно, и появилась голова фру Йорансон.

— Здравствуйте, дети! Не могли бы вы войти через кухню? А то я только что вымыла пол в большой прихожей.

— Какой прием! — прошептал Юнас. — Что я вам говорил?

Ребята обошли дом кругом. Фру Йорансон спустилась и открыла им. Хотя и Юнас, и Анника много раз видели ее в магазине, сейчас они как будто впервые по-настоящему ее разглядели. Раньше они считали фру Йорансон вполне обыкновенной, неприметной пожилой женщиной, вечно таскавшей с собой кучу вещей и всегда куда-то спешившей — на такого человека не особенно-то обратишь внимание.

Но она оказалась совсем не такой обыкновенной, как они думали. Вид у нее был настороженный, а карие беличьи глазки, казалось, видели все. Здесь, у себя дома, фру Йорансон и двигалась совершенно иначе — она семенила. У нее было круглое, сильное тело, не полное, но крепкое, и на удивление худые ноги с маленькими ступнями. А руки крошечные, с длинными пальцами. В общем, тело не очень сочеталось с конечностями.

— Я вижу, вас трое? — были ее первые слова.

— Да, это Давид Стенфельдт, наш друг, — ответила Анника.

А Юнас добавил:

— Он отлично ухаживает за цветами.

— Вот как?

Казалось, фру Йорансон колеблется, но, в конце концов, она впустила всех троих.

— Что ж, очень мило с вашей стороны, — сказала она, оглядев каждого. — Проходите, я вам все покажу! Дело в том, что я просто снимаю этот дом и не хочу, чтобы тут шастали посторонние люди.

Она повела ребят через прихожую в комнату.

— Ей не нравится, что я тоже пришел, — прошептал Давид.

— Нам не обязательно сразу же соглашаться на эту работу, — прошептала в ответ Анника, — мы не будем ничего обещать, только посмотрим.

— Чтобы вам не бегать по разным комнатам, я выставила почти все цветы на кухне, — сказала фру Йорансон. — Но, может, лучше все же начать с гостиной?

Она повела их через буфетную.

— Похоже, она нервничает, — прошипел Юнас и завозился с магнитофоном.

— Сейчас же прекрати! — возмутилась Анника.

— Господи, сколько этих цветов! — сказала фру Йорансон.

— Ну что, похоже на твой сон? — прошептала Анника Давиду.

Давид кивнул, а фру Йорансон продолжила:

— Да, цветы — большая проблема в этом доме.

— А дом, наверное, старый, да? — спросил Юнас.

— Да, не вчера построен! Думаю, век семнадцатый — восемнадцатый. И цветы как будто такие же старые. Вероятно, они переходили по наследству из поколения в поколение. По слухам, один из них — совсем древний, но я точно не знаю, какой. Короче говоря, цветы не мои, они часть дома, и уносить их никуда нельзя. Это очень, очень странные цветы!

И фру Йорансон засмеялась коротким, презрительным смешком. Было ясно, что она не любит эти растения.

Она принесла цветы и со второго этажа тоже, расставив их в кухне и гостиной.

— Чтобы не бегать по всему дому, — объяснила она. — Да и вообще вам незачем подниматься на второй этаж!

Она явно не хотела, чтобы дети ходили по дому, — может, боялась, что они устроят беспорядок.

Вдруг наверху хлопнула дверь или окно — где-то был сквозняк, и фру Йорансон пошла посмотреть, что случилось. Дети ненадолго остались одни.

— Ну что, Давид, похоже на твой сон? — снова прошептала Анника.

Давид не сразу ответил, он застыл, уставившись на одинокий цветок на окне. Рядом в углу стояли старые напольные часы. Взглянув туда, Анника и Юнас сразу все поняли. Цветок! Часы! Объяснений не требовалось.

Анника подошла к цветку.

— Он завял, листья совсем поникли…

— Оставь! Не трогай! — прошептал Давид. Дети услышали шаги фру Йорансон, она возвращалась.

— Что будем делать, — быстро прошептала Анника, — соглашаемся или как?..

Юнас подскочил к ним и предложил «салмиак».

— Надо подумать, — ответил он. — Сосредоточились!

Но Давид не обратил на него никакого внимания.

— Да, да! Соглашайся, — почти нетерпеливо сказал он Аннике.

Когда фру Йорансон вошла в комнату, Юнас рассматривал часы.

— Что ты там делаешь? — спросила она.

— Какие занятные старинные часы! Они ходят? — поинтересовался Юнас.

— Нет, эти часы не ходят! Не трогай! — ответила фру Йорансон строгим, не терпящим возражений голосом. Она явно не собиралась ничего объяснять.

Но Юнас не мог оторваться от часов. Он постучал по футляру. Фру Йорансон повысила голос:

— Чинить их бесполезно! Сколько я снимаю этот дом, они никогда не ходили!

Юнас отошел от часов, и фру Йорансон снова заговорила о цветах.

— С ними все так сложно, — недовольно сказала она. — К тому же это не моя прихоть, лично мне все равно, что с ними будет, но я отвечаю за них перед владельцем дома.

— Если владелец так за них волнуется, почему он не забрал их с собой? — спросила Анника.

— Их ни в коем случае нельзя никуда увозить. Кажется, это написано в каком-то старом завещании.

Фру Йорансон засмеялась и добавила, что эти цветы легко сойдут за настоящих жильцов. Похоже, в прежние времена в этом доме все было подчинено цветам.

— Некоторые даже утверждают, что цветы будут мстить, если с ними что-нибудь случится, так что лучше как следует их поливать! — продолжала она, не переставая смеяться, но выражение ее лица по-прежнему было строгим.

— А эти ракушки? — вдруг спросил Юнас. — В них слышно море?

— Понятия не имею! Положи на место! — недовольно произнесла фру Йорансон, но Юнасу, похоже, не было до нее никакого дела.

— Надо же, слышно! — сказал он, приложив раковины к ушам.

Фру Йорансон подошла к нему и забрала раковины.

— Не вздумайте к ним прикасаться! — она повернулась к Аннике. — Разрешая вам приходить в этот дом, я беру на себя большую ответственность. Надо было мне все-таки пригласить кого-нибудь постарше…

— Нет, что вы! Мы справимся, — заверила ее Анника.

— Не волнуйтесь. Все будет хорошо, — подтвердил Давид. — Мы очень любим цветы.

Давиду пришлось вмешаться, чтобы отвлечь внимание фру Йорансон от Юнаса, который никак не мог оторваться от ракушек и пытался записать на свой магнитофон шум моря. Анника готова была испепелить его взглядом, но Юнас ничего не замечал. Не выдержав, она подошла к нему.

— Ты что! Хочешь все испортить? — прошипела она. — Это же просто ужас какой-то!