Элли Гриффитс - Обед с призраком

– Фу, ну и страхолюдина! – бросила Роуз, расчёсывая свои длинные светлые волосы перед единственным зеркалом, которое висело так высоко, что приходилось забираться на кровать, чтобы увидеть своё отражение.

– А мне она понравилась, – сказала Джастис. По правде говоря, у неё ещё не сложилось мнение о новой матроне, но ей безумно захотелось возразить Роуз, хотя бы потому, что Роуз уверена, что все обязаны с ней соглашаться.

– Ну конечно, – буркнула Роуз, не отрывая взгляда от своего отражения.

– По-моему, она страшная, – заключила Нора, поправляя очки. – Вылитая ведьма.

– Не говори так, – Ева театрально вздрогнула. – Вдруг она нас заколдует.

– Глупости, – сказала Роуз. – Вы когда-нибудь слышали, чтобы в школе водились ведьмы? Пошевеливайся, Джастис. А то опоздаем к ужину. Я по-прежнему капитан общежития и могу сделать тебе замечание.

Стелла приехала, когда ужин был в самом разгаре. Джастис вяло ковыряла вилкой в тарелке (им подали пироги, которые девочки называли мёртвыми детками) и, увидев подругу, сразу вскочила и крикнула: «Стелла!»

Староста Хелена Блисс, сидевшая за столом префектов, бросила на Джастис убийственный взгляд. Джастис весело помахала Хелене, поскольку знала, как это раздражает девушку, мнившую себя центром вселенной.

Стелла подошла к столу, она выглядела уставшей и расстроенной. На ней всё ещё была дорожная одежда, и на мгновение она показалась совершенно чужой.

– Почему ты не переоделась? – спросила Роуз вместо приветствия.

– Новая матрона сказала, что можно и так, – ответила Стелла, усаживаясь рядом с Джастис, – потому что я сильно опоздала.

– А почему ты опоздала? – спросила Ева. – В аварию попала?

– У папы машина сломалась, – сказала Стелла. – И мы пешком прошли миль сто, пока не нашли ремонтную мастерскую.

Стелле явно не хотелось об этом говорить. Внешне она была спокойна и вела себя как ни в чём не бывало, но Джастис заметила признаки, которые выдавали её настроение, – она стиснула зубы и дергала ногой под столом. Джастис знала, что семья у Стеллы бедная и машина у них старая и ненадёжная. Она представила, как Стелла с отцом бредут по топям, и ей вдруг стало зябко. Она вспомнила, как впервые увидела топи Ромни-марш и записала в дневнике: « Шансы сбежать незамеченной – минимальные». Они оторваны от всего мира – совсем одни на бескрайних топях, в милях от ближайшей деревни. В прошлом году их занесло снегом, и они не могли покинуть школу – где, кстати говоря, вместе с ними был заперт убийца. Но она обещала папе не думать об этом.

– Я так рада тебя видеть, – сказала она. – У меня фруктовые печенья в спальне.

– Здорово, – сказала Стелла, отправляя в рот кусок пирога, но совершенно не чувствуя вкуса. Вот как надо есть , подумала Джастис. Она ещё не научилась глотать противную школьную стряпню исключительно ради поддержания жизненных сил.

– Устроим пир, – сказала Ева. – В честь возвращения домой.

Домой? – подумала Джастис. Школа вовсе не дом. Её дом в Лондоне, с коврами и занавесками, которые выбирала мама, и её личной комнатой, где на книжных полках стоят криминальные романы. Но в тот момент школа и вправду казалась уютной: девочки болтали за ужином, горели лампы, занавески были опущены – за окнами уже стемнело.

– Новый тренер просто чудо, – сообщила Ева Стелле.

– Она знает, что я капитан по лакроссу, – сказала Роуз. – Спорим, летом я стану капитаном команды по теннису, – добавила она с привычной для неё высокомерной уверенностью, похоже, вполне оправданной на этот раз. – Ты играешь в теннис, Джастис?

– Конечно, – сказала Джастис, хотя весь её опыт игры в теннис сводился к тому, что она один раз попала мячом в стену.

– Весенний семестр обещает быть таким интересным, – сказала Ева.

Джастис оглядела стол. Все пятеро сипух в сборе: Роуз откинула назад волосы и любовалась своим отражением в ложке; Стелла, всё ещё чуточку на взводе, задумалась, прикусив губу; Нора поправляла очки, сползшие на нос; Ева светилась от счастья.

Кто знает, может, семестр действительно будет сносным, подумала она. И, хотя ей было немного стыдно, она пожелала, чтобы в новом семестре появилась еще одна леденящая кровь тайна, которую она с удовольствием разгадает.

Когда прозвенел звонок ко сну, Джастис поднималась по лестнице из общей комнаты второго класса и вдруг услышала громкое «псс!». Она обернулась, улыбаясь во весь рот. Конечно же, это Дороти, она пряталась за красной бархатной занавеской на верхней лестничной площадке.

– Дороти! Вот ты где!

– Тсс, – шепнула Дороти. – Вдруг Миссис Хопкерк услышит.

Миссис Хопкерк была экономкой, но Джастис видела её всего раз или два и считала существом полумифическим. Но она прекрасно знала, что одно из самых абсурдных правил школы запрещает ученицам разговаривать с горничными. Поэтому, быстро оглядевшись, Джастис тоже прошмыгнула за занавеску – тяжёлую, с затхлым запахом, местами основательно потрёпанную. Дороти была в форме прислуги, чёрном платье с белым фартуком, а её волосы, как обычно, пытались удрать из пучка. Она робко улыбнулась Джастис, но её светло-карие глаза задорно блестели.

– Почему ты не отвечала? – спросила Джастис шёпотом, хотя на лестничной площадке не было ни души. – Я написала тебе столько писем.

– Я собиралась, – сказала Дороти, – но у меня сестрёнка заболела, и на меня свалилось столько забот…

Дороти была старшей из пятерых детей. Джастис всегда завидовала большим семьям (у Стеллы было шестеро братьев и сестёр), но ей было трудно представить их жизнь. Она надеялась, что сестрёнка Дороти не сильно болела.

– Которая? – спросила она. – Она уже выздоровела?

– Элси, которой восемь. Да, но она ещё очень слаба. Она простыла, а потом началась пневмония. – Голос Дороти дрогнул.

В Хайбери-хаус когда-то работала горничная, которая умерла от пневмонии. Джастис понимала, почему Дороти так переживала, и обида на то, что она не отвечала на письма, исчезла.

– Знаешь, мне было приятно получать твои письма, – сказала Дороти. – Ты так здорово пишешь: про твоего папу, и Питера, и вашего смешного соседа, у которого целая свора собак. Я даже читала вслух маме, она так смеялась.

Джастис обрадовалась. Она много страниц исписала про Питера, своего друга-музыканта, и про соседей, например про старого Мистера Олтмана, который держал двенадцать мопсов, названных в честь двенадцати апостолов. Поскольку Дороти не отвечала, она думала, что ей наскучили её излияния.

– Ты работала на праздниках? – спросила Джастис.

– Конечно! – Дороти удивилась. – Перед новым семестром всегда дел невпроворот. Нужно заправить постели и прибраться в общежитии. Купить продукты и подмести в классных комнатах. Удивительно, сколько пыли там скапливается.