Энид Блайтон - Тайна похищенной картины

– Теперь у него два хозяина – ты и я.

Бетси была любимицей Фатти. А девочка его безоговорочно боготворила.

– Ты такой загорелый! – заметила Бетси, восхищённо разглядывая друга. – Большой плюс для маскировки.

– Ты права! – согласился Фатти. – Может, потренируюсь на Гуне, а то в школе не особо замаскируешься. Правда, один раз я всё же не удержался.

– Да? И под кого же ты замаскировался? – хихикнула Бетси.

– Ничего особенного, – отмахнулся Фатти. – У нас учитель французского заболел, и директор пригласил преподавателя на замену. А тот прибыл немного раньше положенного и свалял дурака.

– И это был ты? – догадался Пип. – Ну даёшь! Что же ты учудил?

– Я облачился в костюм, приклеил усы, надел кудрявый чёрный парик и дополнил образ вставной челюстью. Улыбка у меня была такая белоснежная, что за милю видно.

Ребята рассмеялись, представляя себе Фатти в новом образе.

– И в таком виде ты предстал перед директором? – спросила Бетси.

– Ты что, нет, конечно! Я пошёл в комнату отдыха: там после уроков четверо учителей смотрели футбол. И стал расспрашивать их про директора, про учеников, про игру. «Вы смотрите футбол? О, какой шикарный бросок!»

Фатти грассировал как настоящий француз и изображал учителя с такими ужимками, что ребята хохотали до слёз.

– Кажется, они были от меня не в восторге: сказали, что пора проверять домашнее задание, и разошлись, – доложил Фатти. – Должно быть, я ослепил их своей вставной челюстью. То-то они удивились, когда пришёл настоящий учитель.

– А как он выглядел? Ты угадал образ? – спросил Ларри.

– Ни капельки. Он оказался лысым коротышкой, с бородой и мелкими, как у мышки, зубами, – ответил Фатти. – Вот учителя переполошились! Решили, что самозванец проник в школу, чтобы взломать сейф директора. А бедный француз никак не мог понять, почему все так странно на него реагируют.

– Прямо удивляюсь твоей смелости, – сказал Пип. – Я бы ни за что не смог притворяться кем-то. И ты почти всегда выходишь сухим из воды, значит, у тебя и впрямь есть актёрский талант.

Такой комплимент оказался Фатти по душе.

– Ну, если хочешь стать настоящим детективом, приходится тренироваться. Ещё будете лимонад? Кстати, как насчёт детективных историй? Ничего новенького на горизонте не замаячило?

– Если бы, – вздохнул Ларри, допивая лимонад. – Скучное выдалось Рождество у мистера Гуна. Вообще ничего не происходит.

– Это печально, – сказал Фатти. – Две недели подряд я только и делал, что валялся в снегу. Думал, вернусь домой, потренирую мозги, и на́ тебе.

– Расскажи нам про Швейцарию, – попросила Бетси. – Ты действительно так часто падал?

Но оказалось, что Фатти не только ни разу не упал, но и привёз несколько призов за соревнования в зимних видах спорта. Он пытался говорить об этом со всей неприсущей ему скромностью, что, естественно, выходило у него плохо. После двадцати минут бахвальства Ларри не выдержал.

– Ну, пошло-поехало, – простонал он. – Фатти, прекрасный во всех отношениях! И на лыжах ты мастак!

– И что, ни разу не угодил головой в сугроб? – сыронизировал Пип. – Даже мой кузен Рональд, когда катался на лыжах, чаще стоял на голове, чем на ногах.

– Да что вы к нему прицепились?! – вступилась за друга Дейзи. – Дайте человеку рассказать до конца. Ну а что ещё интересного, Фатти?

– Даже если было совсем неинтересно, я хочу знать всё! – заявила Бетси, самая снисходительная из всех.

– Да ладно, скучно всё это, – притворно вздохнул Фатти. – Лучше расскажите, какие у вас новости. Много ли получили рождественских открыток? Хорошо ли прожарилась индюшка? Не упала ли кому на голову куколка-фея с ёлки?

– Заткнись, Фатти! – Пип шутливо пихнул друга, что послужило сигналом к куча-мала, в которой с радостью поучаствовал и Бастер.

Столько было визга и хохота, что никто, включая заливисто лающего Бастера, не услышал стука в дверь.

На пороге появилась миссис Троттвиль.

– Фредерик! – позвала она. – Что здесь происходит? Фредерик!

Первым умолк Бастер. Он уставился на миссис Троттвиль, а потом предупреждающе тявкнул, словно говоря: «Полундра!»

Пип заметил миссис Троттвиль и выполз из-под кучи тел на полу, а остальные продолжали дурачиться. Всё ещё стоя на четвереньках, он крикнул:

– Фатти, твоя мама пришла!

Тяжело отдуваясь, Фатти поднялся на ноги, пригладил волосы и расплылся в улыбке:

– Прости, мамочка, я не услышал, как ты вошла. Проходи, пожалуйста. Не хочешь шоколада, лимонада? Правда, мало что осталось.

– Не говори ерунды, Фредерик! – сказала мама. – Вы что, с ума сошли? А если бы лампа перевернулась и начался пожар?

– У меня всегда наготове ведро с водой, – ответил Фатти. – И что ты так разволновалась? Просто мы радуемся, что снова вместе, вот и…

– Более глупого объяснения и придумать невозможно, – нетерпеливо прервала сына миссис Троттвиль. – Звонит мистер Гун, он хочет поговорить с тобой. Когда ты успел ему насолить? Ты ведь только вчера приехал.

Гун на телефоне? Ребята испуганно замерли. Неужели он собирается добраться до Бастера?

– Хорошо, я сейчас подойду, – сказал Фатти, отряхиваясь от пыли. – Ох уж этот мистер Гун! Только ты, мамочка, не волнуйся и не смотри на меня так. Я ничего плохого не сделал, правда.

Фатти вышел из флигеля и направился к дому, а следом за ним мама и Бастер.

Остальные сыщики беспокойно переглядывались между собой. Что за гадость придумал констебль?

Мистер Гун уже терял терпение. Почему Фатти так долго не подходит к телефону? И он закричал в трубку:

– Алло! Алло! Кто-нибудь меня слышит? Алло!

Когда Фатти поднёс трубку к уху, то едва не оглох и прокричал в ответ:

– Алло! Алло! Доброе утро!

На этот раз заложило уши у мистера Гуна.

– А, наконец-то пришёл! Ты чего так кричишь?

– Я подумал, то ли у вас проверка связи, то ли вы решили побеседовать со мной на повышенных тонах, – парировал Фатти.

Мистер Гун почувствовал, как в нём вскипает гнев. Фатти вечно над ним издевался!

– Эй ты, слушай внимательно и не смей пререкаться, – прорычал констебль.

– Простите, плохо вас слышу… – Голос Фатти звучал озабоченно. – Вы можете говорить громче, сэр?

– Нет! – рявкнул мистер Гун. – Слушай сюда…

– В каком смысле? Куда-куда? – любезно поинтересовался Фатти.

От злости констебль чуть не бросил трубку, но сдержался и сказал: