Анна Устинова - Тайна «Коварной русалки»

– Слушай, Степаныч, ты в себе или нет? – С изумлением посмотрел на него Шмельков.

– Говогю же, Иван Степанович, память у вас свабеет, – победоносно воскликнул Павел Потапович.

– Где, ты сказал, одежда лежала? – Не сводил Шмельков глаз со Степаныча.

– Под деревом, – с уверенностью произнес сторож. – Только потом ее у меня отнял сообщник пострадавшего.

– Ну ты, Степаныч, даешь, – покачал головой Шмельков. – Выходит, это ты у Витальки сперва одежду отнял, потом чуть его не пристрелил, а потом еще «Русалку» у него требовал.

– Не знаю я никакого Витальки, – немного смутился бывший заслуженный работник органов правопорядка.

– Зато Виталька тебя на всю жизнь запомнил, – внес ясность Шмельков. – Человек к родственникам в Борки на денек приехал отдохнуть и позагорать. «Только, – говорит, – на берегу устроился, вдруг какой-то старый псих сперва одежду мою начал в сумку засовывать. А когда я вышел, двустволку на меня нацелил».

– Сам этот твой Виталька псих, – буркнул Степаныч, – а я находился при исполнении.

– Говогил же вам, что это быва не одежда постгадавшего! – победоносно прокартавил Павел Потапович.

Степаныч, пробормотав в ответ что-то нечленораздельное, перекинул через плечо двустволку и с громким топотом удалился. Члены Тайного братства сотрясались от хохота.

– Ну, Нина, твой отец дает, – посмотрел Шмельков на библиотекаршу.

– И не говори, Алеша, – только махнула рукой та.

– У нашего Степаныча от жагы шагики за говики заехави, – мстительно ответил Павел Потапович. – А теперь, Авексей Богисович, мивенький, гасскажите, какие новости?

– Новостей особенных пока нет, – покачал головой капитан Шмельков. – Пострадавший по-прежнему ничего не помнит. Только при виде любого мужчины начинает кричать: «Убью!» Даже меня чуть по уху не съездил.

– Как? И вас? – всплеснул руками Павел Потапович.

– А чем я лучше других, – усмехнулся щуп-ленький капитан. – Вон лечащему врачу он вообще фингал под глазом поставил. Врач говорит, что у пострадавшего шок.

– А мы еще кусок рамы нашли, – сообщил Петька.

– Ну да? – удивился капитан.

– И Степаныч тоже нашел, – добавил Димка.

– Чего же мне-то не показал? – удивился капитан. – Ах да, – хлопнул он себя по лбу. – Степаныч расстроился. Пойду догоню его. Эй! Погоди, Степаныч! – вылетел на крыльцо Алексей Борисович. – Дело есть!

Минут пять спустя он возвратился с фрагментом рамы. Ребята приложили к нему свой кусок. Шмельков, сбегав к мотоциклу, принес еще один. Едва увидев его, Ниночка выкрикнула:

– Ну точно! От «Русалки»! Видите скол? – указала она пальцем на угол рамы. – У меня об него вечно тряпка цеплялась.

– Уверена, что именно об него? – решил уточнить капитан.

– Да, Алеша, – кивнула Ниночка.

– Ух, ты! Ух, ты! – резво прыгал вокруг почтенный Павел Потапович. – Вот это да! Вот это да!

– Именно, что да, – не разделял его воодушевления капитан Шмельков. – И кому эта ваша «Русалка» понадобилась?

– Откуда мне знать? – пожала плечами Ниночка.

– Алексей Борисович, – вмешался Петька. – А этот пострадавший действительно из поселка архитекторов?

– Из него самого, – подтвердил капитан. – Адаскин Ростислав Кузьмич. С июня месяца снял дачу у архитектора Зиновьева. Я наводил справки. Соседи говорят, что жилец вроде тихий, вежливый, интеллигентный. По профессии вроде какой-то художник или связан с художниками. Точно пока установить не удалось.

– А живет он на даче один? – спросила Настя.

– Один, – отозвался Алексей Борисович.

– Подозгитевьно, – покачал головой Павел Потапович.

– Да вообще-то к нему часто гости наведываются, – продолжал капитан. – Но ведут себя тихо.

– Еще подозгитевьней, – отметил Павел Потапович. – Эх, помню, в моводые годы, когда мы собигавись с гостями на даче, весь посевок ходив ходуном, – с мечтательным видом добавил почтенный ученый.

– Ну, может, Ростислав Кузьмич слишком уж веселиться не любит, – предположила Ниночка.

– Тогда тем бовее стганно, чего это ему вдруг топиться вздумалось на тгезвую говову? – спросил Павел Потапович.

– Врачи говорят, без посторонней «помощи» здесь не обошлось, – объяснил Алексей Борисович. – На теле найдены синяки и другие следы борьбы. Скорей всего пострадавшего кто-то толкнул в воду.

– А почему же тогда он босиком оказался? – возникло резонное возражение у Петьки.

– Ну, если сперва завязалась какая-то потасовка, обувь могла и на берегу остаться, – сказал Алексей Борисович.

– Да мы все там облазили, – отозвался Димка.

– И, кроме рамы, нашли только дохлую крысу, – подхватила Маша.

– А вдруг он ботинки в машине оставил? – осенило Настю.

– В какой еще машине? – повернулся к ней капитан.

– Ну, если у него в шортах нашли права, – тряхнула густой копной ярко-рыжих волос девочка, – значит, он, наверное, к пруду подъехал на машине. Вы, Алексей Борисович, не знаете, где его машина?

– Не знаю, – честно признался капитан. – Как же у меня из головы-то вылетело? Слушайте, ребята, вы мне не поможете? – спросил он. – Давайте-ка я по-быстрому еще раз смотаюсь на мотоцикле к архитекторам, а вы в окрестностях пруда посмотрите, не стоит ли где брошенная машина. Потом возвращайтесь в библиотеку, И я сюда подъеду.

– Договорились, Алексей Борисович! – вскочили со стульев члены Тайного братства.

Павел Потапович тоже вскочил.

– В таком свучае, Авексей Богисович, я прокачусь с вами к агхитектогам. Увеген, что пгинесу вам повьзу!

Алексей Борисович не совсем был уверен, что ему в поселке архитекторов так уж понадобится помощь действительного и почетного члена множества академий, однако спорить не стал. «Пускай дед покатается, – подумал капитан Шмельков. – А то ему, наверное, скучно».

Павел Потапович резво запрыгнул в люльку. Как раз когда Шмельков тронулся с места, к библиотеке с другой стороны подошла скорым шагом чопорная жена почтенного академика, Евгения Францевна.

– Павел Потапович! В твоем возрасте! На мотоцикле! Ты же только недавно выписался из больницы!

– Ни фига, Женечка! Мы бывавые! – крикнул в ответ убеленный сединами муж.

– Павел Потапович, что за жаргон! – возмутилась Евгения Францевна.

Но было поздно. Шмельков и Павел Потапович скрылись в облаке пыли. Евгения Францевна досадливо фыркнула и ушла.

Ребята, предупредив Ниночку, что скоро вернутся, поспешили к пруду. Проходя мимо шлагбаума и сторожки Степаныча, они увидели доблестного сторожа. Майки с надписью «Я тебя люблю» на нем уже не было. Бывший заслуженный работник органов правопорядка наконец, несмотря на жару, облачился в видавшую виды форму и, сидя на табуретке возле самого крыльца, напряженно обдумывал план дальнейшего самостоятельного расследования. Чуть поодаль маячила увенчанная перманентом голова верной супруги Степаныча – Надежды Денисовны. До четырех друзей донесся ее голос: