Анна Устинова - Тайна заброшенной часовни

– Ну, – на полном серьезе подтвердил Вова. – Так сильно, что ему даже отдохнуть потребовалось. А дело было возле усадьбы. Василий нашел удобное место возле стены и думает: «Отдохну немного, подышу воздухом, а после можно и домой». Сел он и незаметно заснул. А проснулся от того, что кто-то рядом ходит. Глянул – у него волосы дыбом и встали… Это сам Василий так рассказывает, – внес уточнение Вова, – потому что на самом деле он лысый. Значит, открыл Василий глаза, а прямо на него прет черный, обгорелый, как головешка, мужик, и из башки у него в небо дым поднимается. Василий от страха хотел заорать, а голоса как не бывало. Только рот разевает. А руки и ноги словно к земле приросли. В общем, лежит наш Василий и смотрит, что будет дальше. Мужик потоптался возле развалин, подымился и в стену ушел. Тогда-то до Василия и дошло, кто ему явился. Говорит, вылитый князь Борский. Прямо копия с портрета в краеведческом музее.

– Неужели князь изображен на портрете обгорелым? – удивилась Настя.

– Нет, – помотал головой Вова. – На том портрете князь еще целенький. Как при жизни. Мы от школы много раз в этот музей ходили. У нас даже предмет такой есть: история родного края.

– Погоди-ка, – остановил его дотошный Дима. – Если ты говоришь, что на портрете в музее князь изображен, как при жизни, а твоему соседу явился черный обгорелый мужик, то почему он решил, что это Борский?

– Чего не знаю, того не знаю, – развел руками Вова, – но раз говорит, значит, так и есть. Василий никогда не врет. Но вы дальше послушайте.

– Дальше, – попробовал угадать Дима, – Василий добрался до дому и лег спать.

– А вот и нет, – выкрикнул Вова. – То есть, конечно, домой он как пуля дунул. Да только возле часовни ему стало еще хуже.

– Опять, что ли, устал? – сочувственно всплеснула руками Маша.

– Да нет, – с досадой отмахнулся Вова. – В часовне вдруг как ахнет! В окнах свет вспыхнул! И еще хор голосов раздался, а потом послышались громкие стоны. Но ведь часовня-то давно заброшена. Все двери там наглухо заперты. Кому в ней по ночам баловать? Понял Василий, что дело нечисто, и у него опять душа в пятки ушла. Ноги снова к земле приросли. Сколько так длилось, он теперь и не помнит. А когда в Борках петух прокричал, свет в часовне разом погас. Голоса смолкли. И у Василия ноги задвигались. Ну, он домой и двинул. В общем, натерпелся страха на всю оставшуюся жизнь.

– Ничего себе! – задумчиво проговорил Петька.

– Может, Василию все пригрезилось от его усталости? – с подковыркой спросил Дима.

– Нет, – решительно возразил Вова. – Василию никогда ничего не грезится. Уж я его знаю.

– И потом, если бы что-нибудь одно, – подхватила Настя. – А тут сразу два разных случая.

– Что-то за этим явно кроется, – поддержала подругу Маша.

– А что за часовня такая? – спросила Настя.

– Да бывшая князей Борских! – Вова махнул рукой в сторону рощи. – Пошли покажу.

– Мы же ее сто раз видели, – заявил Дима.

– А я, например, не видела, – напомнила Настя.

– И ничего интересного не увидишь, – стоял на своем Терминатор. – Обыкновенная заброшенная и очень запущенная часовня.

– Там раньше был склад, – пояснил Петька.

– А теперь, наверное, поселились какие-нибудь бомжи. Вот твой Василий их голоса и слышал. – Дима никак не хотел верить, что в дело вмешались потусторонние силы.

– Сам ты бомж, – фыркнул Вова. – Говорю же, ни одному человеку в эту часовню не пролезть.

– Точно, – подтвердил Саша. – Мы с Вовкой уже бегали проверять. На двери огромный амбарный замок. А на окнах решетки.

– Еще от склада остались, – внес ясность Вова.

– Слушайте! – Петьке уже не терпелось увидеть все собственными глазами. – Давайте и мы посмотрим.

Ребята прошли берегом пруда к развалинам. Черная неподвижная вода сейчас казалась им особенно мрачной. А плакучие ивы, насаженные по берегам в честь утонувшей княжны, словно скорбели не только о Вере Борской, но и обо всем семействе, стертом временем с лика Земли. Старый заросший парк тоже выглядел неуютным и даже пугающим. За деревьями будто прятались тени бывших владельцев.

Друзья невольно ускорили шаг. Часовня стояла сразу за парком. Вид у нее был и впрямь крайне запущенный. Когда-то нарядная штукатурка с лепниной почти сплошь осыпалась, обнажив кирпичную кладку. Старинная дубовая дверь почернела. На месте иконы над входом зияла прямоугольная впадина. А обломок давно снесенного креста облюбовал одинокий ворон.

– Ну и местечко, – невольно поежилась Настя. Ворон, словно откликнувшись на ее слова, каркнул и лениво полетел прочь.

– Видали? – проводил птицу задумчивым взглядом Вова.

– Да здесь их полно, – откликнулся Дима.

– Полно-то полно, – серьезно проговорил Саша, – но не все на старых церквях сидят.

– И смотрел он на нас как-то странно, – добавила Настя.

– Ладно, – деловито произнес Петька. – Давай те все-таки проверим, нельзя ли как-нибудь пробраться внутрь.

Ребята подошли к двери. Дима зачем-то с размаху пнул ее ногой и немедленно взвыл от боли.

– Вот крепкая, чертова кукла!

– Ты бы лучше не выражался, – назидательно порекомендовал ему Вова. – Какая-никакая, а все же церковь.

– Много ты понимаешь, – огрызнулся Дима, но от дальнейших комментариев по поводу зловредной двери воздержался.

– И зачем тебе, Дима, было тратить лишние силы? – указал на огромный амбарный замок Командор. – Тут хоть разбейся, все равно не откроешь.

Ребята все же подергали дверь. Она даже не качалась.

– Одно из двух, – сказал Петька. – Либо вчера в часовне были бомжи, у которых есть ключ от замка. Либо залез кто-то другой.

– А почему тогда с первыми петухами голоса стихли, и свет погас? – немедленно спросил Вова.

– Пока не понимаю, – честно признался Командор.

– Может, им как раз в это время захотелось спать? – предположил Дима.

– Ага, – хмыкнул Вова. – Им спать захотелось, а у Василия сразу задвигались ноги.

– Чем понапрасну гадать, давайте заглянем в окна, – предложил Петька.

– Заглянешь туда, как бы не так, – задрал голову Дима.

Узкие оконца и впрямь располагались довольно высоко от земли.

– Димка, вставай мне на плечи, – скомандовал Петька. – Ты длинный, дотянешься.

– А ты меня уронишь! – Терминатор не хотел рисковать собой понапрасну.

– Держись, Димочка, за стеночку, – ехидно произнесла Маша. – Тогда, может, и не упадешь.

– Пусть лучше тебе на плечи Вовка встанет, – вкрадчиво проговорил Дима. – Он из нас самый легкий. И тебе держать его будет не так тяжело, как меня.

– С каких это пор ты стал таким заботливым? – фыркнула Маша.

– Я всегда, между прочим, о людях думаю, – с жаром возразил Дима.

– Ну естественно, – не оставила брата в покое Маша. – Ты же ведь, Димочка, тоже человек. Вот о себе и думаешь.