Алексей Олексюк - Альта и Грис

Как все кошки Грис больше всего любила лежать на солнышке и мурчать. Вытянувшись на любимом лоскутном коврике, она с наслаждением подставляла свои чёрные бока тёплым лучикам. При этом левая передняя лапа у неё всегда была поджата под себя, а правая – вытянута вперёд. Природа наделила Грис богатым воображением. Поэтому она не дремала подобно другим кошкам, а мечтала. Пищей же для её воображения становились бесчисленные романы о бесстрашном капитане Дакоте и специальном отряде «морских котиков». Книги издавались на тонкой серой бумаге и в плохом переплёте, так как были рассчитаны на однократное прочтение. Но Грис перечитывала их до тех пор, пока листы не рассыпались по всему полу. И даже тогда мечтательная чёрная кошка не выбрасывала их в мусорную корзину, не делала бумажные кораблики, не растапливала подвигами капитана Дакоты камин. Она всё тщательно собирала и переплетала заново.

Приятно было, лёжа на лоскутном коврике, рассматривать аккуратные ряды книг на полке. И мечтать о схватках с контрабандистами или пиратами. Грис даже щурилась от удовольствия, воображая, как капитан Дакота вручает ей орден за храбрость.

Так проходило почти всё её свободное время. Работала же она только по выходным в кафе «кошкой для поглаживания». В этом кафе люди могли не только вкусно поесть, но и пообщаться с животными. Дети бегали наперегонки с кенгуру, а взрослые беседовали с трёхсотлетним попугаем, помнившим около трёх тысяч анекдотов. Если в кафе забредали хмурые посетители, то Грис забиралась к ним на колени и усиленно мурчала, отвлекая от грустных дум. Работа ей нравилась. Но хотелось чего-то большего: чего-то страшного или интересного, или даже страшно интересного.

Однажды Грис так зачиталась приключениями капитана Дакоты, что едва не опоздала на работу. Когда она, запыхавшись, вбежала в кафе, там царил кавардак. Официанты суетились с озабоченными лицами, посетители растерянно озирались, а из кухни раздавалось отчаянное «МЯУ!» Никогда ещё Грис не слышала, чтобы кошка так громко кричала. Если ей только не наступили на хвост…

Войдя в кухню, Грис огляделась. Звук стал ещё громче. Повара бросили кипящие кастрюли и шипящие сковороды: стояли, заткнув руками уши. В центре, среди густых клубов пара, металась хозяйка кафе, пытаясь перекричать непрерывное «МЯУ!»:

– Кто открыл дверь? Я спрашиваю: кто открыл дверь?

Повара молчали.

– Откройте уши, олухи! – хозяйка подскочила к шеф-повару, выдернула у него руку из уха и закричала, что было сил:

– Зачем вы пустили уличную кошку в кафе?

– Это еноты, – ответил шеф-повар.

– Что? Какие еноты?

– Бродячие, – пояснил шеф-повар. – Они подкинули кошечку.

– Зачем вы открыли им дверь? – настаивала хозяйка.

– Мы думали, что привезли тесто для пиццы. В это время всегда привозят тесто.

Толкнув Грис плечом, в кухню вбежал старший официант:

– Беда! – объявил он охрипшим голосом. – Все посетители ушли, не доев то, что заказывали!

Хозяйка и так чувствовала, что стряслась (вернее – скричалась) катастрофа, но тут поняла это окончательно. В отчаянии она опустилась на пол и захныкала:

– Всё пропало… Ко мне больше никто не будет ходить… Я разорена…

Её взгляд остановился на Грис. Ведь сидя люди становятся гораздо ближе к кошкам.

– Грис! – закричала хозяйка так, что на мгновение заглушила беспокойное «МЯУ!» – Немедленно забери кошечку!

– Я? – изумилась Грис. – Почему я?

Она представила свой тихий уютный домик сотрясающимся от непрерывного душераздирающего ора: ни почитать, ни помечтать, ни подремать.

– О, нет! Только не я!

– Если её не заберёшь ты, я вызову полицию и эту бродяжку упрячут в приют.

Грис вздохнула:

– Хорошо, я попробую. Где она?

Шеф-повар кивнул на закрытую дверь:

– В кладовой.

Спустившись по узкой лестнице, Грис оглядела длинные ряды консервов, мешков и упаковок. Крик стал оглушительным.

«Где же она?» – подумала кошка. И тут же увидела полосатое (серо-бело-рыжее) пятно возле холодильника.

– Перестань кричать, это не вежливо! – крикнула Грис, потому что иначе её не услышали бы.

– Я хочу есть! – заявила полосатая кошечка, произнося слова с сильным енотовым акцентом. Она была не такой уж маленькой: скорее подростком. Вся шерсть у неё торчала грязными клочьями, а зеленоватые глаза слезились то ли от обиды, то ли от пыли.

– Я дам тебе вкусную варёную курочку и молоко, если пойдёшь со мной, – сказала уже тише и спокойнее Грис.

– Я не ем кошачью еду, – кошечка брезгливо сморщила мордочку.

– А какую ты ешь?

– Енотовую. У тебя есть печенье или мороженое?

– Но ты ведь кошка! – вновь вскрикнула Грис, теперь уже от удивления.

– Я енот! – с гордостью заявила кошечка, выпятив грудь.

Грис икнула, но спорить не стала.

– Ладно, потом разберёмся, – сказала она. – У меня дома есть пакет печенья и мороженое в стаканчиках.

– Фисташковое? – уточнила кошечка.

– Одно фисташковое, другое шоколадное, – ответила Грис.

– Сойдёт на первое время! – с этими словами кошечка, считавшая себя енотом, ловко ухватила свою благодетельницу за лапу и потянула к выходу из кладовой.

«Какая же она невоспитанная», – подумала не привыкшая к такому обращению Грис. – «И грязная. Надо будет помыть её шампунем от блох».

Но вслух сказала другое:

– Тебя как зовут?

– Альта, – ответила кошечка. И добавила на наречии енотов:

– Ёноты, хой!

– Что же ты делала, пока жила у енотов? – спросила Грис, когда они доели мороженое и допили чай с печеньем.

Тёплый солнечный свет пробивался сквозь серые шторки. Грис не любила яркие цвета. Поэтому всё в её доме было приглушённых тонов, приятных для глаз. Вымытая шампунем от блох Альта сидела, завернувшись в белый с голубоватыми сердечками халат. Мокрая шерсть у неё на голове, на лапах и на хвосте так плотно прилегала к телу, что отчётливо проступали косточки.

– Моя енотовая семья бродила из города в город, выпрашивая еду или беря её без спросу, – рассказывала Альта.

Последняя фраза насторожила Грис:

– Без спросу? Вы воровали?

– Нет, мы не воры. Мы брали только то, что плохо лежит.

Грис с тревогой оглядела своё жилище, но все вещи в нём лежали хорошо. Пожалуй, даже замечательно: опрятно и всегда под рукой.

Грис происходила из старинного кошачьего рода и полное имя её было – Соня Грисде лаКоста. Многие вещи достались ей в наследство от предков, чьи потемневшие от времени портреты украшали гостиную. Кошки на этих картинах были в пышных платьях, а коты при плащах и шпагах. Все изображены в профиль, чтобы подчеркнуть фамильное сходство – нос с благородной горбинкой.