Евгений Некрасов - Блин против Деда Мороза

– Если ты будешь повторять одни и те же затверженные слова, это вызовет сомнения.

– Ну и пускай. Я упрусь, и все тут.

– Нет Ира! Я даже не говорю, что это нечестно. Бывает святая ложь во спасение. Ты хочешь спасти друга и сама решаешь со своей совестью, солгать или сказать правду. Но ты можешь навредить Митьке.

– Это как? – удивилась Ирка.

– Следователь заподозрит, что ты говоришь неправду, и станет искать других свидетелей. Вы с Митькой сами не помните, когда разошлись по домам, потому что у вас не было причин смотреть на часы. А у кого-то причины были: ждала внука из школы, спешила к врачу или к телевизору, сериал смотреть… Наверняка есть свидетель, который в полвторого проходил мимо холодильника и либо видел тебя с Митькой, либо не видел. Если хочешь помочь Митьке, то надо найти этого свидетеля и установить истину. А если ты будешь врать, его найдет следователь. Вдруг окажется, что в полвторого вы с Митькой уже разошлись? Ложное алиби гораздо хуже, чем никакого алиби. Ложное алиби организуют себе преступники, а невиновному оно ни к чему.

– Уговорили. Ольга Борисовна. Я поищу этого свидетеля, – вздохнула Ирка. По ее лицу было ясно, что ей совсем не хочется устанавливать истину. Зачем? Соврать – и вся недолга.

– Я что-то пропустил? – спросил Блинков-младший. – Почему вы говорите: «полвторого», «полвторого»?

– Я звонила Ниночке, – сказала мама. – Время ограбления можно считать установленным: между часом двадцатью семью и часом двадцатью девятью.

В начале нынешнего лета мама выручила фотомодель из больших неприятностей. С тех пор они приятельствовали, называли друг друга «Олечка» и «Ниночка» и болтали о высоких каблуках и секретных приемах боевых единоборств. У мамы в жизни не было туфель на высок их каблуках – на них ни в погоню, ни в перестрелку. А Нина Су не знала секретных приемов. Но именно поэтому у контрразведчицы и фотомодели всегда было о чем поговорить. Всем интересно то, чего у них нет. А то, что есть, – надоедает.

Но в этот раз Ниночка разговаривала с Олечкой очень холодно. Мама и не пыталась защищать Блинкова-младшего. Она понимала, что для Нины Су потеря денег на новую машину – крах всех надежд. В шоу-бизнесе встречают людей по одежке. Фотомодели, которая приезжает на заработки в троллейбусе, и заплатят столько, чтобы на троллейбус хватило… Нина сама не своя, ей нужно пережить горе, и тогда она, конечно, поймет, что никакой Митек не грабитель.

Поэтому мама по-деловому объяснила Нине Су, что ей нужно. Рассказала, что после того, как Суворова пошла домой, Блинков-младший с Иркой еще посидели во дворе Возможно, это Митькино алиби, а возможно – нет. Она, мама, просит ответить на один вопрос: в котором часу Валя вышла из дому с крокодиловой сумочкой?

И фотомодель не стала темнить. Сидякин уже спрашивал сестер об этом и вычислил время ограбления. Ровно в час пятнадцать, после пятого урока, Нина Су позвонила Вальке по мобильному телефону и велела привезти ей сумочку. (У них два телефона: один куплен давно, а второй Нине подарили за победу на каком-то конкурсе, и он достался Вальке). Не позже, чем в час двадцать пять, Валька уже вышла из дому, а спустя четыре минуты ее ограбили. Плюс-минус две минуты.

Явно пересиливая себя, фотомоделЬ, добавила, что будет очень рада, если кто-нибудь подтвердит алиби Блинкова-младшего на это время. Мама поблагодарила ее и повесила трубку. Похоже Нина Су догадалась, что алиби у Блинкова-младшего нет.

– Митек, про Ванин рапорт я и не спрашиваю. Если, ты помалкиваешь, значит, не нашел, – заметила мама, пересказав свой разговор с фотомоделью. – А где ты пропадал так долго?

Блинков-младший выложил историю про старичка-угонщика и уже собирался перейти к отпечатку шины, но мама перебила:

– Кстати, об угонщиках. 3вонил Виннету, просил найти мотоцикл.

– Откуда у него наш телефон? – удивился Блинков-младший.

– Так он же не домой звонил, а в контрразведку.

– А телефон контрразведки откуда?

– Привет горячий! – изумилась мама. – Он же у нас проходит свидетелем по делу террористов. Единственный сын, ты ведь сам в свое время разыскал этого Виннету. Мы его два раза допрашивали, еще и в суде попросим выступить. Вот он и позвонил нам, потому что помог контрразведке и теперь надеется на нашу помощь.

– Он бы еще попросил собачку ему подстричь. – Блинков-младший удивился наивности «вождя апачей». Наверное, даже гимназисту-второклашке Ванечке известно, что у контрразведки есть дела посерьезней, чем розыск мотоциклов.

– Я обещала помочь, – продолжала мама, пропустив Митькино замечание мимо ушей. Сказала, что привлеку к делу одного внештатного, но очень знающего оперативника. Можно сказать, великого сыщика.

– Ладно, поищу, – буркнул Блинков-младший.

Уши предательски пылали. Никто на всем свете не мог знать, что в мыслях он называет себя великим сыщиком. Только в мыслях! Ну, еще Ирка, когда злится, обзывает его «великий сыщик Шерлок Блин». И Суворова, потому что слышала от Ирки. И Ломакина, потому что она суворовская подружка и все повторяет за Валькой.

Стало ясно, что прозвище уже прижилось и оно скорее издевательское, чем уважительное. Не сегодня-завтра мелюзга в песочнице начнет кричать: «Великий сысик, великий сысик!»

И Блинков-младший решил не рассказывать про след на дорожке. Сначала надо самому заглянуть в сарай с лопатами. Может быть, уже сегодня Великий Сыщик подтвердит свое звание!

Еще одна проблема сыщика, который учится в восьмом классе, – то, что на ночь глядя его из дому не выпускают. С другой стороны, всем известно, что родители больше, чем собственным детям, доверяют их друзьям. Поэтому, если нужно куда-нибудь отпроситься, это легче всего сделать крест-накрест. Друг тебя отпрашивает у твох родителей, а ты его отпрашиваешь у его родителей.

Без Ирки было не обойтись. Блинков-младший увел ее в свою комнату и выложил все: про лаз в ограде школьного сада, про след мотоцикла на дорожке, про сарай…

Оставалось обвести вокруг пальца контрразведчицу. Такое удается – едкому шпиону, а у восьмиклассников получается совсем неплохо. Ирка вернулась к маме и нашептала ей, что Митек очень переживает из-за ужасного сидякинского обвинения. Уж так он переживает, что смотреть больно.

И мама клюнула.

– Вам надо развеяться, – решила она и стала думать, где можно развеяться в полдесятого. В кино на взрослый сеанс не пустят, в парке хулиганы. Остается дискотека в молочном кафе. Тоже, конечно, гадюшник, но там хоть есть охрана.

– На дискотеку Митек не захочет, – заявила хитромудрая Ирка, – вы уж, Ольгочка Борисовночка, помогите его уговорить!

С полчаса они вдвоем с мамой уговаривали Блинкова-младшего сделать то, что ему сейчас хотелось больше всего. Вопя про себя «Ура!», Митек нехотя согласился.