Евгений Некрасов - Блин против Деда Мороза

– Боишься на них нарваться? – прошептала Ирка. Ей было страшно даже произнести слово «грабители».

– Да нет. Просто когда, светишь фонариком, по сторонам ничего не видно.

– А что должно быть видно по сторонам?

– Мало ли что.

– Нет, ты их боишься, – заключила Ирка. Голос у нее был довольный: не одной ей страшно.

Они дошли до «промежудка забора». В щели между гаражами было совсем темно. Блинков-младший на ощупь отодвинул доску в ограде и придержал ее для Ирки.

– Не вляпайся, Ир, там лужа.

– Я уже знаю, – убийственным тоном сообщила Ирка и с плеском переступила на сухое. – Конспиратор несчастный! Просила же: включи фонарик!

Блинков-младший перелез в сад и поставил доску на место. Что-то было не так с этой доской… Вот что: раньше она ВЫНИМАЛАСЬ из двух проволочных петель, вверху и внизу. А теперь стала ОТОДВИГАТЬСЯ!

Он посветил фонариком. Нижняя петля была разорвана. Проволока алюминиевая, ломкая, Блинков-младший мог и сам ее сломать в прошлый раз и не заметить. Но все же это было подозрительно.

– Рассветился, – прокомментировала Ирка. – Когда надо, его не допросишься, а когда не надо…

– Потише, Ир, – перебил Блинков-младший. – Кажется, мы здесь не одни.

Он обшарил фонариком бетонный фундамент ограды и края лужи. 3авхоз сильно натоптал, когда заделывал пролом; следы вели в разные стороны, и было непонятно ни когда они оставлены, ни куда в конце концов удалился Владик.

– Ну что ты молчишь?! – зудела Ирка.

Она зачерпнула обеими туфлями и теперь злилась. – Что значит «мы здесь не одни»? А кто еще?

– Откуда я знаю! – Блинков-младший выключил фонарик, и стал виден спрятавшийся в луже шпион-месяц.

– Включи, – потребовала Ирка.

– Лучше постоим. Погоди, сейчас глаза к темноте привыкнут.

В зрачках еще плавало неровное пятно от фонарика. Если прикрыть веки, оно было светлым, а если открыть – темным. Потом пятно растаяло, и Блинков-младший увидел такое, что схватил Ирку за руку и потащил в сторону.

– Ты что?

– Молчи. Роса сбита.

– С-следопыт! – презрительно бросила Ирка. – Какая еще роса?

Девчонки болтливее парней, но к этому можно привыкнуть. В конце концов, это не единственная их отличительная особенность. Но к чему привыкнуть совершенно невозможно это к тому, что они не вовремя болтливы. Блинков-младший ясно видел, что везде, куда не падает тень, трава и палые листья седовато поблескивают от ночной росы, а на тропинке не поблескивают. Значит, роса сбита недавно. Спрашивается: если; он это видит, то почему Ирка не хочет видеть? Почему ей надо лекции читать?

А на Ирку, как назло, напал болтунчик. От волнения, наверно.

– Митек, ну что ты молчишь? Какая роса? Темнота, хоть глаз выколи. А ты – «Роса, роса»… Кожаный Чулок!

– Молчи, – умоляющим шепотом простонал Блинков-младший. Сквозь Иркину болтовню ему послышался металлический лязг.

– Или ты мне покажешь, какая роса… – вредным голосом начала Ирка. – Или дам по башке!

– Закричу.

Еще одна отличительная особенность девчонок – они быстро понимают, что нельзя делать ни в коем случае, и делают именно это.

– Ладно, – сдался Блинков-младший., – Все покажу, только помалкивай. Видишь, трава блестит?

– Ничего не блестит, это листья желтые нападали.

Впереди опять послышался лязг, на этот раз Блинков-младший расслышал его совершенно ясно.,

– Ой, там кто-то есть! – прошептала Ирка. – Но я все равно ничего не вижу.

– Не видишь, так хоть слушай и молчи. Они отошли глубже под деревья и стали красться вдоль тропы завхоза.

Лязг доносился из сарая с лопатами. Взяв Ирку за руку и прикрывая глаза локтем, чтобы в темноте не напороться на сучок, Блинков-младший повел ее к своему «глазку» в стенке сарая.

Шагов за пять стало видно, что из «глазка» и рассыпанных вокруг дыр поменьше пробивается свет.

В сарае были двое. Судя по непрекращавшемуся железному лязгу, они переставляли из угла в угол школьные лопаты – всю сотню штук, не меньше. А когда двое мужчин делают какую-нибудь работу, один из них обязательно начинает командовать. Это уже наша, мужская особенность.

– Ты что, не видишь, куда ставишь?! Одну доску освободил, другую завалил! Тащи сюда! – распоряжался солидный толстый голос.

Блинков-младший узнал завхоза. Второй только молча сопел и хлюпал насморочным носом.

– Да не туда, чучело! Не помещаются все в ряд, клади наверх.

«Глазок» в стене был низко. Ирка встала к нему, согнувшись в три погибели. Она боялась присесть и запачкать подол надетого на «дискотеку» платья. Блинков-младший тоже нашел себе подходящую дыру и стал наблюдать.

Повешенный на крюк автомобильный фонарь с матово светящимся плафоном освещал, стены в ржавых потеках и гору садовых инструментов: лопаты, грабли, носилки, стоящую отдельно острую косу, лейки и ведра.

Мотоцикла в сарае не было.

Вообще ничего криминального Блинков-младший пока что не заметил. Завхоз командует, а провинившийся: чем-то ученичок исправляется с трудом. Днем такая картина показалась бы совсем обычной. Но в одиннадцатом часу вечера…

Завхоз продолжал командовать, Насморочный молча громыхал лопатами. Блинков-младший не видел его лица: Насморочный все время работал спиной к дырке. Но эту-то спину он видел замечательно.

Спину, обтянутую джинсовой курткой, и коротко стриженный белобрысый затылок.

Насморочный занимался на первый взгляд мартышкиным трудом: переставлял из одного угла сарая: в другой громыхающие лопаты. Лопат было много. Насморочный пыхтел, завхоз его поторапливал. Постепенно в их трудах стала видна система: сообщники освобождали от лопат длинный прямоугольник пола – три положенных рядом широких доски.

Завхоз нашел в куче хлама железный лом и уже стоял наготове. Как только Насморочный освободил последнюю доску, он, поплевав на руки, поддел ее ломом. Заскрежетал вбитый для видимости одинокий гвоздь.

Под оторванной доской чернела яма.

Положительно, дурацкий рапорт гимназиста подтверждался пункт за пунктом. То шпион Владик «заколачивает досками промежудки забора», то «ходит в подземный ход». Теперь чего доброго поймает кого-нибудь и съест.

Насморочный подхватил оторванную доску, приподнял и отшатнулся.

– Петрович, там…

– Давай работай, – с ухмылкой сказал завхоз.

Бледный, с прыгающими губами, насморочный, снова взялся за доску. Теперь Блинков-младший рассмотрел его лицо. Парень был ему незнаком.

Заскрежетал второй гвоздь, расставаясь с обжитой дыркой в доске. Свет фонаря упал в подпол, и стало видно то, что испугало Насморочного. Блинков-младший почувствовал на плече Иркину руку. Она так впилась ногтями, что даже через куртку было больно,