Кирилл Кащеев - Сокровище forever!

– Ранения скальпа головы отличаются повышенной кровоточивостью, – кажется, цитируя какой-то учебник, произнесла она. – Сосудиков мелких там много, при малейшей ссадине кровища хлещет, как из зарезанного!

– Ссадина? – растерянно и как-то разочарованно переспросила Раймунда.

– Глубокая, но совершенно неопасная, – кивнула Светлана Вениаминовна.

– Так что, я не умру? – слабым дрожащим голосом немедленно переспросил возлежащий на музейной перине пациент.

– Вообще или сейчас? – любезно поинтересовалась Светлана Вениаминовна. – Если Олег Петрович вас за пектораль не удавит – глядишь, на сегодня обойдется. – Она свернула салфетки и этим бумажным тампоном довольно небрежно залепила тянущуюся поперек лысины ссадину.

– А что, его уже можно убивать? – восторженно вскричал Остапчук. – Где моя пектораль, ты… ушибленный на всю голову? – взревел он, потянувшись к горлу дедка.

– Под подушкой, под подушкой! – вскричал старичок. – Я ее там спрятал!

Остапчук с хриплым возгласом рванул подушку – лежащего на ней деда подбросило.

– Вы все-таки поосторожнее! – возмутилась Светлана Вениаминовна.

Но Остапчук ее не слушал. Он крутил подушку, переворачивал, рылся в перине… Наконец поднял совершенно безнадежные глаза:

– Нету!

– Конечно же, нету! – с достоинством согласился непрофессор и, кряхтя, уселся, придерживая голову обеими руками. – Или вы думаете, я сам себе голову проломил? Он ее забрал!

– Кто? – выдохнул Остапчук.

– Похититель пекторали!

– Это вы – похититель пекторали! – взревел бизнесмен, выказывая явное намерение тоже огреть деда по башке, причем покрепче.

Мальчишки в офисе «Белого гуся» поняли, что дело пора брать в свои руки.

– Стоп! – по их приказу железным голосом скомандовал Салям. – Давайте по порядку! – Он поглядел на дедка и очень-очень строго, как папаша, выговаривающий малолетнему оболтусу, вопросил: – Вы зачем вообще пектораль взяли, дедушка?

Дедок покраснел, как вареная свекла, и на глазах у него проступили слезы.

– А что мне было делать? – лихорадочным шепотом выдохнул он. – Вы не представляете, сколько тайн заключено в этом куске низкопробного золота! У древних скифов был… – Старичок сделал драматическую паузу и наконец выдохнул: – Календарь!

Мальчишки молчали, и Салям по собственной инициативе уточнил:

– Перекидной?

– Астрологический! – обиженно поправил его старичок. – В скифском году было шестнадцать месяцев, и скифы считали время индиктами – периодами по шестнадцать лет. Каждому году было присвоено имя животного! – Старичок снова поглядел на Саляма. – Понимаете? Пектораль – и есть календарь! В ней предсказания на века вперед!

– Погодите, – растерявшийся Вадька помотал головой, – Остапчуку вы говорили что-то про утку!

– Конечно! – взвился дедок. – Утка – это год, когда будут найдены Герры! – восторжествовал дедок.

– Блин, что такое Герры!? – в офисе возмутился Вадька и торопливо добавил специально для Саляма: – «Блин» не говори!

Но вместо дедка ответил «эльф» Гена:

– Герры – легендарная тайная местность, где хоронили величайших скифских царей. – Заметив устремленные на него взгляды, он пожал плечами: – Перевозка пекторали – самая большая рекламная акция нашего транспортного агентства. Мы с отцом про нее все изучили!

– Вообще-то я думал, это моя рекламная акция! – недовольно проворчал Остапчук.

– Вы не представляете, какие в тамошних курганах спрятаны сокровища! – подпрыгивая на музейной перине, тем временем восторженно вопил непрофессор.

У монитора в рабочей комнате Сева вздохнул с облегчением:

– Фу-ух! – И на Катькин вопросительный взгляд успокоенно пояснил: – Теперь все нормально! Он не считает пектораль за 150 миллионов ерундой – он просто хочет найти место, где много таких пекторалей!

– Ну узнаете вы, что Герры найдутся в год утки, и что с того? – наклоняясь к микрофону, устало поинтересовался Вадька.

– Так ведь где утка – там и карта! – возмутился всеобщей тупостью непрофессор. – Поэтому мне и нужно поработать с подлинной пекторалью – там наверняка всякие насечки, черточки… Их следует расшифровать! А эти… из Киевского музея исторических драгоценностей, где она хранится… никого даже близко не подпускают!

– Совершенно верно! – с гордостью объявил Остапчук. – Пектораль относится к так называемым «невыездным» драгоценностям, она даже в международное турне скифского золота не ездила! Наша экспозиция – первая, куда ее отпустили. Вы бы знали, чего мне это стоило! А этот гад ее украл! Разбил витрину, как малолетний хулиган!

– Витрину… – в офисе лихорадочно прошептал Вадька. Потерянная мысль вернулась и оформилась. – Витрину разбил… Но как же он ее разбил…

– Я кирпичик в кармане принес! – явно гордый своей предусмотрительностью, объявил старичок. – Такой небольшой… обломочек!

Вадька заставил Саляма повернуться к Остапчуку и укоризненно поинтересоваться:

– Вы что, не могли витрину из небьющегося полимерного сплава заказать?

– То есть как это – не мог? – возмутился Остапчук. – Я и заказал! В нее хоть из пушки стреляй – ничего не будет!

– А если кирпичом – не выдержала? – приподнял брови Салям.

Остапчук минуту помолчал – и рванул в опустевшую нишу, где еще недавно стояла витрина с пекторалью. Слышно было, как под его ногами хрустят осколки стекла, самого обычного.

– Что-то тут не сходится… – задумчиво пробормотал Вадька в офисе. – Помешанный на скифских сокровищах дедок с кирпичом в кармане и отключенная сигнализация… Да еще эта витрина…

– Сигнализацию и дед мог отключить, – неуверенно сказал Сева. – Он тут с начала презентации крутился. – Поглядел на дедка на экране и замолчал. Слишком очевидно было, что такой вот – не мог! – Внешность бывает обманчива, – промямлил Сева, пытаясь убедить самого себя.

– С витриной я потом разберусь! Сейчас главное – вернуть пектораль! – Вырвавшийся из ниши Остапчук снова налетел на дедка. – Где твой сообщник? Которому ты пектораль передал?

– Я не передавал! – пятясь от нависающего над ним бизнесмена, испуганно пролепетал старичок. – У меня ее отняли! Я спрятался за дверью, когда вы мимо пробежали! – Непрофессор улыбнулся, явно довольный, что всех обдурил. – А потом решил ее спрятать! Моя мама всегда прятала ценные вещи под подушкой! Я пошел прятать, и тут меня – бац! – ударили по голове, и я упал на кровать.

– Вы видели, кто вас ударил? – с неожиданным напряжением в голосе спросила поэтесса.

– Ну он был такой… весь черный… кажется, в плаще… – честно попытался припомнить дедок.

– Ах, как романтично! Какой материал для поэмы, – вздохнула Раймунда. – Ночь, черный плащ, блеск золота, алая кровь на белых кружевах…