Евгений Некрасов - Блин и секрет разбитых стекол

– Он задержал Серого Волка, – с непроницаемым видом ответил полковник. – А вы подумайте вот над чем. Каждый день мы получаем ориентировки на розыск неустановленных преступников. Сотни ориентировок, тысячи примет: рост, цвет волос и глаз, форма лица и форма ушей… Запомнить всё не в человеческих силах. Бывает, что убийц задерживают за мелкие нарушения и отпускают. Потом уже хватаются за голову… А назови карманную воровку Старухой Шапокляк, и ее запомнит каждый патрульный. Вот он как работает, наш капитан! С выдумкой! – закончил полковник и кивнул Саше:

– Заходи!

И поставили курсанта Петрачок на красный ковёр, и обидели самыми обидными обидами.

Оказывается, полковник думал, что из патрульно-постовой службы Саша удрала с перепугу. Там же надо возиться со шпаной, которая так и норовит приголубить кастетом или арматурным прутом… А что мог наговорить о ней Алексей Нилыч из архива, Саша примерно знала и раньше. Только не ожидала, что полковник во всём встанет на его сторону. Он же злобный хромой старикашка, этот Алексей Нилыч. Ворчливый, как бормашина. Сам же полковник шутил, что, дай Нилычу волю, он бы ввёл в Уголовный кодекс пожизненный расстрел без права переписки. А сейчас начал защищать Нилыча от Саши, причём словами самого Нилыча.

Какому-нибудь рослому четверокурснику, может, и ничего – выслушивать «от горшка два вершка» и «у тебя нос не дорос». Но если твой нос не достаёт полковнику до галстучной заколки, то «не дорос» превращается в жестокое и глупое оскорбление.

И Саша не стерпела.

Саша для устойчивости расставила ноги.

Саша заткнула уши ладонями.

Саша зажмурилась.

И ЗАВИЗЖАЛА!!!

– Однако! – сказал полковник, когда перестали звенеть спортивные кубки в шкафу и стёкла в окнах. – Ты хотела что-то сказать? Говори погромче, а то у меня в ушах звенит.

– Мы на рынке разгоняли драку, – начала Саша рассказ о своей недолгой патрульно-постовой службе. – Такой был махач – биты, арматура, бутылки. Мне велели сидеть в машине, а я боялась и полезла в самую гущу, смелость показать. А после смотрю, у сержанта скула подбита, у другого рука висит… Они подставились, потому что меня прикрывали!

– Это что же получается, – начал понимать полковник, – ты не за себя испугалась, а за товарищей?

– Трудно сказать, – пожала плечами Саша. – Я подумала, а вдруг бы кого-то из наших серьёзно покалечили? Вот так еду я домой, а его везут в больницу. Я ужинаю, а ему зашивают раны. Я на диване смотрю телик, а он в койке забинтованный. И я знаю, что хороший парень мучается из-за того, что я даже саму себя не смогла защитить!

– А ты почему не садишься, курсант Петрачок? – вдруг спросил полковник. Как будто не знал.

– Я по уставу не сажусь. Жду разрешения старшего по званию.

– А визжала на старшего по званию без разрешения, – буркнул полковник. – Садись.

Кажется, это была похвала.

– Это ты правильно поняла, курсант Петрачок, – продолжал полковник. – Хуже нет, чем подставить боевого товарища под нож или пулю. Он-то тебя простит, если жив останется, а ты себя – никогда… До меня это дошло через два года службы, когда из-за моей ошибки Алексей Нилыч поймал пулю в колено. С тех пор он и лютует в архиве – семнадцать годочков на одной капитанской должности… Кстати, чем ты его разозлила? Нилыч, конечно, сам не подарок, но раньше не выгонял практикантов.

– Наоборот, он меня разозлил, – поправила Саша. – Тем же, чем и вы: «от горшка два вершка», «нос не дорос». И еще «у тебя молоко на губах не обсохло», но это не так обидно. Я понимаю, у него характер такой ругливый. Но зачем напоминать маленькому человеку, что он маленький?! Я взяла и напомнила Алексей Нилычу, что он хромой.

– Эх, не пороли тебя в детстве! – сделал неожиданный вывод полковник. – Ладно, куда тебя направить для дальнейшего прохождения?

Еще полчаса назад Саша мечтала, чтобы ей доверили точить карандаши, а теперь – пожалуйста, сама выбирай, где проходить практику. Везло сегодня курсанту Петрачок! Даже изгнание из архива и мрачное ожидание двойки были, выходит, шагами к везению!

Саша набралась смелости и ляпнула:

– Хочу к капитану Шапокляк! Ой! В общем, вы поняли!

– Ну, ты и нахалка! – изумился полковник. – В угрозыск направляют четверокурсников, без пяти минут офицеров. А с твоей подготовкой что там делать?

– Всё! – отрезала Саша. – Только за сигаретами бегать не буду, мне их не продадут. А так могу прошивать папки с делами, меня Алексей Нилыч научил: «В данной папке прошито, пронумеровано и скреплено печатью пятьсот двадцать два листа». Прибраться, чаю заварить, цветы полить, а если нет цветов, я принесу из дома.

– А выслеживать вооружённых до зубов бандитов? – поинтересовался полковник. – Ты маленькая, тебя никто не заподозрит!

Саша покачала головой:

– Я уже навоевалась в той драке на рынке. Только хороших людей подвела… Да и не допустят меня к оперативной работе в пятнадцать лет, а без приказа я не полезу.

И полковник сдался:

– Раз не полезешь, то и не навредишь. Если б ты ринулась выслеживать бандитов, я бы законопатил тебя в паспортный стол. А так иди в семнадцатый кабинет, обрадуй «капитана Шапокляк». И насчёт цветов не забудь ему сказать!

Саша улетела, как на крыльях, даже не спросив фамилию капитана. Ничего, на месте узнает. На своём рабочем месте в настоящем уголовном розыске, как в кино! Уж она там всё вылижет до блеска! И капитанчик у неё всегда будет напоенный чаем и накормленный домашними пирожками. Прислуживать мастеру не стыдно: рыцарь начинается с пажа!

Воспитанный узник «обезьянника» неутомимо ревел «Блин!» и бросался на решётку. Саша шла по номерам на дверях, а крики и железный лязг приближались. Четырнадцать, пятнадцать… Семнадцатый кабинет оказался в двух шагах от поворота к «обезьяннику», и это неприятно её удивило. Прославленного сыщика могли бы устроить, где потише.

Саша заглянула в дверь – ну конечно, Алёна и здесь её опередила. Сидит нога на ногу и суёт диктофон чуть не в рот чужому капитану!

Она уйдёт, а я останусь, успокоила себя Саша. Вскинула руку к пилотке и без приглашения шагнула в кабинет:

– Товарищ капитан! Курсант Петрачок прибыла для дальнейшего прохождения практики!

Как положено, сыщик принял рапорт стоя, но лицом поскучнел, как будто Саша, взгромоздившись на стул, читала стишок про ёлочку. Лицо, кстати, было самое среднерусское, отвернёшься и забудешь. Алёна не смогла бы оценить это замечательное лицо, а Саша сразу подумала: вот внешность настоящего оперативника! Без особых примет, рост средний (на палец пониже Алёны на каблуках), телосложение… скорее атлетическое, чем среднее. Это может создать проблемы, но если подобрать мешковатый пиджак, знаменитый победитель Старухи Шапокляк сойдёт за мелкого бизнесмена или шофёра, каких миллионы.