Кирилл Сомов - Лилия и шиповник

— Послушай, как ты ее поймал? Там наверху что, есть озеро?

— Нет, там нет ни река, ни озеро, — довольно улыбаясь, Мбаса чистил ножом рыбу. Чешуя летела во все стороны. — Это очень просто. Там, на верхушка дерева живет цапля. Вот она и приносит в гнездо рыбу, а я ее стащил. Сейчас поджарим, если кто-нибудь не будет спать, а разведет костер.

Генрих понял тонкий намек, но не шевельнулся — он вдруг вспомнил, что он все еще принц, а в последнее время все чаще это ускользало от его разума. Поскольку Жан-Мишель был все еще слаб, то костром занялся Витторио Брюльи.

Дождаться, когда рыба хорошо прожарится, было очень трудно — такой аромат разносился повсюду. И остыть ей уж точно никто не позволил — расхватали, обжигая пальцы!

После сытного обеда тянет на разговоры.

-Эй, принц, я гляжу, ты и думать забыл о побеге? Тебе так понравилась Африка? — насмешливо спрашивал Брюльи, когда выпадала минутка для отдыха.

— Нет, я прекрасно все помню, — спокойно говорил Генрих. — Но сейчас не время. Я ведь не могу оставить Жан-Мишеля, а он в таком состоянии далеко не уйдет, даже верхом на вашей мощной спине. И, если совсем уж начистоту, сударь, мне очень хочется увидеть этот волшебный город, который так расхваливает чертенок Мбаса. Согласитесь, что в Париже я за всю жизнь не встречу и десятой доли того, что увидал здесь всего за несколько месяцев. И что еще будет впереди! Однако, сударь, что мешает вам совершить побег самому? Я ведь не держу вас!

— Ты смеешься, принц? Да я и шагу не успею ступить, как меня догонит либо стрела, либо сожрет какая-нибудь зеленая тварь. Нет, шагать по джунглям в одиночку — все равно что переплыть на утлой лодчонке через океан. И к тому же, — хитро усмехался пират, — я все еще надеюсь получить за тебя выкуп!

Генрих не обращал внимания на такие выпады. С каждым днем он все больше сходился с итальянцем, у них находились темы для бесед и все чаще принц удивлялся, почему этот человек натянул на себя личину законченного злодея.

Но не они одни проводили время в беседах. Даже у Мбасы нашелся собеседник. Его дядя иногда подходил к мальчишкам, но усаживался на некотором расстоянии — он побаивался белого человека, который собирался обратить его в раба. Брюльи и не настаивал на дружбе с чернокожим, вот уж в чем он совершенно не нуждался.

Мбаса подбегал к родственнику, садился рядышком и они говорили о чем-то на своем языке, оживленно жестикулируя. Генрих спросил у негритенка, о чем же идет речь, но Мбаса отмахнулся:

— Мы просто вспоминать, как жили раньше, в наш деревня. Нам было очень-очень хорошо, пока не пришли белый люди. И я очень рад, что скоро мы приходить туда, может кто-нибудь еще жив.

Теперь было понятно, откуда Мбаса черпал свою жизнерадостность и энергию — он шел домой!

Сумрачное дождливое утро третьего дня застало всех в пути, вереница воинов углублялась в мокрый коричнево-зеленый лес. Тропы по прежнему не было, сухих участков земли тоже, в лучшем случае двигались по поваленным деревьям или по колено в воде...

Генрих настолько устал в этой прокаленной печи, что почувствовал даже некоторое облегчение, провалившись по шею в прохладное болото. Его быстро вытащили, принц даже не успел толком испугаться.

А затем, на привале, сидя прямо в воде, мальчишки снимали друг с друга крупных черных пиявок, раздувшихся от крови и напоминавших виноградины. Теперь укусы комаров казались лишь невинной детской шалостью и почти не замечались.

— Мбаса, мы скоро придем? — полным усталости голосом вопрошал принц. — Я уже пол-Африки прошагал!

— Еще пять или десять лун. Если не заблудимся.

— О, нет! Мы еще можем и заблудиться?!

— Дожди начинаются, теперь реки из берегов выйдут и все дороги размоет, не пройти.

— Скажи, что ты пошутил, — упрашивал негритенка принц. — Еще дождя и не было вовсе.

— Не было, но может начаться. А может и не начаться.

У Мбасы был такой уморительный вид, когда он пытался говорить серьезно, что Генрих не удержался от смеха. И как назло, именно в этот миг небо разверзлось и оттуда упала плотная стена дождя.

Дождь в джунглях — это вовсе не то же самое, что дождь в Европе, о нет! Самый сильный ливень не идет ни в какое сравнение! Сплошная стена воды, не разделяемая на отдельные струи, падает всей своей тяжестью на кроны деревьев, стекает вниз, размывая почву и превращая ее в непроходимое болото. Спрятаться некуда — вода заполняет любое укрытие в считанные мгновения. Один плюс — исчезли мошки, москиты и комары.

— Что теперь? — прокричал сквозь грохот ливня Генрих. Он еле держался на глинистой тропе.

Вместо ответа его схватил за одежду Брюльи, другой рукой он прижимал размокший гамак с Жан-Мишелем.

— Надо подождать! — крикнул в самое ухо негритенок Мбаса, — дождь недолгий будет, скоро кончится! Первый дождь всегда недолгий!

И правда, словно прислушавшись к его словам, ливень прервался, оставив посвежевший лес отряхивать листву от тяжести воды.

Шаман призывно закричал и процессия двинулась дальше, не дожидаясь, пока высохнет земля, ибо дождаться этого будет невозможно. Болото, грязь, размытая глина и спутанные мокрые корни — вот дальнейший путь наших путешественников.

То, что Флоренция наводнена шпионами, как и любой другой мало-мальски важный город, Джованни знал задолго до этой поездки. Его отец дал юноше множество полезных советов, как избежать слежки, поскольку сам был в юности на тайной службе одного из венецианских дожей.

Одним из главных был совет — вести себя как обычно, не изображать таинственность, не оглядываться поминутно, но и не хлопать ушами по ветру.

И все же романтическая натура требовала полночных встреч, загадочных происшествий, слежки и погони. О том, что главное в шпионском ремесле — результат, Джованни не задумывался.

Итак, предстояло выяснить, как получше подобраться к бывшему аптекарю по имени ди Камио. И ноги сами привели Джованни к замку повелителя Флорентийской республики, герцога Фернандо II. Этот правитель мало чем прославил себя, он оказался лишь бледной тенью своего знаменитого предка Козимо I, носившего титул Великий Герцог Тосканы, при котором был истинный расцвет наук и искусств.

Джованни прогуливался у стен замка, искоса поглядывая в его сторону. Иного пути внутрь, кроме главных ворот, юноша не видел. Двойные стены почти укрывали от взгляда сам замок, уже изрядно обветшавший. Да и сами стены не выглядели новыми — местами они поросли мхом и плющом, местами кирпич оказался выщербленным, но все равно — как подступиться, Джованни не знал. Он уже более часа уныло бродил по округе, делая вид, что хочет приобрести дом.