Антон Иванов - Загадка золотой чалмы

«Огромные изменения, — усмехнулся он. — Ну и музыка. Правда, может, я просто до такого не дорос. Недаром же бабка мне постоянно пеняет: мол, для тебя искусство — закрытый мир. Такое, наверное, действительно для меня закрыто».

Кто-то потряс его за плечо. Иван оглянулся. На него с усмешками взирала Команда отчаянных в полном составе.

— Как заслушался-то, а? — тряхнула золотыми кудряшками Варя.

— Дай сюда, — стянул наушники с головы Пуаро любопытный Герасим.

— Почему это, Мумушечка, ты первый? — Варя ловко вырвала у него из рук наушники.

— Потому что я первый сказал, — вновь завладел наушниками Каменное Муму. — А кто первее, тот и правее. Сама, что ли, не знаешь? Закон природы.

И долговязый Герасим с победоносным видом водрузил наушники себе на голову.

— По закону природы, Мумушечка, знаешь, что великий русский писатель Иван Сергеевич Тургенев с таким, как ты, сделал? — мстительно осведомилась Варя.

— Во-первых, не Иван Сергеевич, а его персонаж Герасим, — Муму не давал ей стянуть с себя наушнки.

— Еще лучше! — громко расхохотался Баск. — Ты же у нас Муму и, одновременно, Герасим. Значит, сам себя потопить должен!

— Отстаньте со своими глупостями, — отмахнулся Муму. — Я, между прочим, слушаю.

— Там и слушать нечего, — сказал Иван.

— Как это нечего, — не согласился Герасим. — Пикает.

— Не пикает, а тикает, — поправил его Пуаро.

— Какая разница, — откликнулся Муму. — Главное, шум и ритм. И это, наверное, что-то значит.

— Это значит, Гер-расим дур-рак! — Варвара мастерски сымитировала голос попугая Королевых.

— С больными не разговариваю, — ответил Герасим.

— Слушайте, больные-здоровые, — вмешался Павел. — Должен вам напомнить, что это сегодня последняя большая перемена, а я, между прочим, голодный.

— Дуем в столовую, — поддержал его Сеня. — Можем и там все обсудить.

— Можем, — согласился, в свою очередь, Каменное Муму.

Воспользовавшись тем, что он на мгновение ослабил бдительность, Варя, подпрыгнув, сдернула с него наушники и со словами: «Послушай, уступи другому», — надела их себе на голову.

Пока ребята стояли в очереди, каждый успел вкратце ознакомиться с любимой записью Генриетты Густавовны. Для экономии времени они, по предложению Луны, делились наушниками и слушали по двое. А главное, выяснилось, что до самого конца кассеты ничего, кроме морского прибоя и тиканья, не возникает.

Взяв сок и булочки, Команда отчаянных уселась за столик.

— Булочки сегодня черствые, — откусив, забрюзжал Герасим. — Во, люди, — покосился он на буфетчицу в белом колпаке. — Вчерашние продают по цене свежих. А обязаны скидку делать.

— А ты пойди, Герочка, им скажи, — посоветовала Варвара. — Но вообще-то, — со скорбным видом добавила она, — скупость, Мумушечка, никого не украшает.

— Это не скупость, а справедливость, — упрямо выпятил подборок Муму. — Должны соблюдаться законы коммерции.

— Тогда, по законам коммерции, просвети, Герочка, сколько ты должен нам приплачивать за то, что мы столько лет ежедневно терпим твое занудство?

— Ну ты, Панова, передергиваешь, — подмигнул друзьям Баск. — Мы Герку терпим не ежедневно. Так что, Муму, при калькуляции нашего морального урона можешь вычесть дни, когда болел, потом все летние каникулы за семь лет школы, ну и по выходным мы иногда тоже не встречаемся.

Герасим надулся.

— А интересно, какую я должен получить компенсацию за Варькины идиотские шуточки?

— Друзья, эксперимент удался, — хихикнула Варя. — Видишь, Мумушечка, я тебя отвлекла, разозлила, и ты, сам не заметив, все свои булочки слопал. Это тоже закон коммерции. Называется: «задалбывание клиента». Иди теперь, доказывай, что булочки были несвежие.

— Герка, — Луна похлопал Муму по впалому животу. — Эксгумацию будем делать?

— Вот я тебе сейчас такую эксгумацию устрою! — взревел Герасим.

Проходивший в это время мимо с подносом их тщедушный белобрысый одноклассник Вова Яковлев вздрогнул и на всякий случай попятился. Это не укрылось от Баскакова. Он ободряюще произнес:

— Живи спокойно, шмокодявка. Тебя не касается.

— А я и так совершенно спокоен, — поняв, что его жизни и впрямь ничего не угрожает, осмелел трусоватый Яковлев.

— Ребята, о булочках и о Вове потом, — вмешался Иван. — Вы что-нибудь в этой штуке поняли? — и он постучал указательным пальцем по лежащему на столе плейеру.

— Оригинальный у старушенции вкус, — сказал Баск.

— Может, она просто на море давно не ездила? — с задумчивым видом осведомилась Марго. — Вот и соскучилась по шуму волн.

— Да её прошлым летом предки чуть ли не насильно в Грецию на курорт хотели отправить, — внес ясность Иван. — А бабушка ни в какую. Сказала, что в её возрасте юг очень вреден и она предпочитает Подмосковье.

— Так, может, юг ей для здоровья вреден, а море все-таки нравится, — предположила Варвара.

— Не знаю, — пожал плечами Иван.

— А если ей просто звук воды нравится? — спросил Баск.

— Но там ведь не просто звук воды, — напомнил Пуаро, — а ещё тиканье. А оно, по-моему, никакого отношения к морю не имеет.

— Не имеет, — кивнул Луна.

— Тогда зачем его слушать? — Иван бросил на него вопросительный взгляд. — И к тому же много раз подряд.

Луна, в ответ промычав что-то невразумительное, запустил пятерню в густую кудрявую шевелюру — жест, характерный для него, когда он бывал чем-нибудь удивлен или озабочен.

— А может, это просто записана часть какого-то очень серьезного музыкального произведения? — предположил Каменное Муму.

— Какого произведения? — взвыл Баск. — Ты слыхал, что там на кассете делается? Тридцать минут полной лабуды. Одно море и тиканье.

— В классической музыке и такое бывает, — Герасим для пущей многозначительности надул щеки, отчего его длинное узкое лицо стало смахивать на каплю, свесившуюся из крана. — Например, у Скрябина одна соната так и называется «Море», — добавил он.

— Бог ты мой, Мумушечка, откуда такие познания? — воскликнула Варвара.

— Я культурный человек, — Муму вскинул голову.

— По-моему, тебе пора общаться не с нами, а с Генриеттой Густавовной, — ехидно сказала Варя. — Ты нас перерос, и мы, бедненькие, тебя не достойны.

— Слушай, Герка, а что там, у Скрябина, тоже всю дорогу тикает? — поинтересовался Сеня.

— Нет, — покачал головой Муму. — Там обычная музыка. На рояле играют. Мой дед эту сонату часто слушает. В исполнении Софроницкого.

— Ой! — Варя изобразила большое облегчение. — Успокоил. Значит, эти сведения от Льва-в-квадрате. Я уж решила, что ты у нас, Каменный, таким умным стал.

— Нет, это, конечно, никакое не музыкальное произведение, — наконец снова вступил в разговор Луна.

— Тем более на фига тогда бабке такое слушать? — снова спросил Иван.