Антон Иванов - Загадка ночного стука

— Погоди. Может, еще доливать придется.

Женька замер с открытой бутылкой в руке. В другую руку Олег вложил ему свечку.

— Сейчас зажгу — пообещал он. — Только позицию надо сперва занять правильную.

Они приблизились к изголовью Женькиной постели. Именно тут две ночи назад выстукивали сигналы бедствия.

— Смотри-ка. Сегодня молчит, — с довольным видом отметил Женька.

— Откуда ты знаешь. Может, они даже от одного вида святой воды тут же сваливают, — отозвался Олег.

— Хорошо бы, — с надеждой произнес Женька. — Но все равно будем брызгать, — добавил он. — В таких случаях полумеры губительны.

Олег забрался на стул.

— Куда ты полез? — тут же полюбопытствовал Женька.

— Отсюда удобнее на потолок брызгать, — объяснил Олег.

— А свечу зажечь? — напомнил Женька.

— Забыл, — спрыгнул обратно Олег.

— Тогда зажигай! — вытянул вперед руку со свечой Женька.

Олег поднес к свече зажигалку. Комната озарилась тусклым мерцающим пламенем.

— Лезь скорее кропить! — прошептал Женька.

Олег вновь взгромоздился на стул и усиленно заработал пульверизатором.

— Куда кропишь, идиот! — зашипел снизу Женька.

— Куда надо, туда и кроплю, — не прерывал работы Олег.

— Тебе надо на потолок, а ты мне подушку всю залил, — возмутился Женька.

— Потерпишь, — ответил сверху Олег. — Лучше живым на мокрой подушке, чем сухим на том свете с Петром Кирилловичем.

В этот момент наверху неожиданно что-то грохнуло. Мальчики вздрогнули. Женька обернулся, и волосы на его голове поднялись дыбом. В темном проеме двери маячила человеческая фигура.

— Петр Кириллович! — прохрипел Женька и, размахнувшись, плеснул в призрачного капитана святой водой прямо из бутылки.

Призрак явно такого не ожидал и отпрянул назад в коридор. Мальчики взвыли от ужаса. В коридоре раздался кошмарный грохот. Его тут же сменили громкие ругательства.

— Что случилось? — выскочила из спальни Нина Ивановна.

Мальчики тоже выбежали в коридор. Нина Ивановна уже зажгла свет. Зрелище было впечатляющим. Посреди коридора Борис Олегович, вешалка и белая простыня сцепились в смертельной схватке. Олег крепко держал в руках пульверизатор со святой водой и время от времени продолжал машинально кропить ею в разные стороны. Женька же замер с зажженной свечой и пустой бутылкой в руках.

— Кто-нибудь может мне объяснить, что тут происходит? — в полном ошеломлении глядела на мальчиков Нина Ивановна.

— Святая вода… — было пролепетал Женька.

В это время Борис Олегович, справившись с вешалкой и с простыней, обрел, наконец, дар речи и возопил:

— Мало нам наводнения в ванной! Так он еще по ночам водой обливается! Не квартира, а сумасшедший дом! Жили, как люди! А как только этот у нас поселился, — ткнул он пальцем в сторону Женьки, — никакого покоя не знаем.

— Тише, тише, Боренька, — начала успокаивать мужа Нина Ивановна, — Это же дети.

— Черти это, а не дети! — взревел Борис Олегович. — Марш по постелям. А разбираться я с вами завтра буду.

И глава семейства Беляевых, прихватит? любимую простыню, гордо направился в спальню.

На следующее утро пятеро юных детективов встретились возле дома номер один.

— Ну? — с воодушевлением спросил Темыч у Олега и Женьки. — Извели?

— Смотря кого ты имеешь в виду, — смущенно откликнулся Женька.

— Капитана — не знаю, а вот предка моего точно почти извели, — уточнил Олег.

— Он до сих пор злой, — сказал Женька.

Утром Борис Олегович и впрямь пребывал в отвратительном расположении духа. И, несмотря на спешку (ему надо было зачем-то попасть к себе в офис раньше обычного, устроил форменный допрос с пристрастием. Борис Олегович никак не хотел верить, что «двум балбесам действительно пришло в голову среди ночи поливать цветы». Хорошо еще Нина Ивановна вспомнила, что и впрямь давно уже цветами не занималась. После этого Борис Олегович немного смягчился, но все же никак не мог уразуметь, зачем нужно было лить воду на него. Тут Женька честно ему ответил, что испугался. Бориса Олеговича это почему-то до глубины души оскорбило. Он начал кричать, что имеет право в любое время дня и ночи ходить по своей собственной квартире, и при этом его никто не должен бояться. А он, Беляев-старший, в свою очередь, должен быть совершенно уверен, что на него не нападут в темноте из-за угла. На этом, к счастью для ребят, родители отбыли на работу…

— И что у вас там случилось? — были очень заинтригованы Тема, Катя и Таня.

Олег и Женька, неспешно двигаясь по направлению к школе, рассказали о ночных приключениях.

— В общем, время провели не зря, — усмехнулась Катя. — Если так дальше пойдет, скоро твои, Олег, предки совсем тронутся.

— Да они вроде уже и так почти, — отметил с очаровательной улыбкой Женька.

— Ты уж лучше молчи, — покосился на него Олег. — Поднял панику: «Капитан! Петр Кириллович!»

— А зачем твой отец простыню на себя нацепил? — не чувствовал за собой особенной вины старый друг. — А у меня еще свеча в руке. И остальная комната темная. Знаешь, как страшно.

— А почему ему в простыню не завернуться, если он, например, замерз, — не убеждала Олега позиция Женьки.

— Замерз, замерз, — осуждающе проговорил тот. — Я как его увидал, у меня чуть сердце из груди не выскочило.

— Думать иногда надо, — проворчал Олег.

— А сам? — уставился на него Женька. — Стоит в коридоре и своего предка продолжает кропить из пульверизатора. И маму тоже.

Слушая их спор, трое остальных юных детективов надрывались от смеха. Каждый из них достаточно четко себе представлял, как разворачивались события.

— Чем смеяться, лучше послушайте, что мы сейчас обнаружили с Женькой, — резко перешел Олег к самому главному.

— Петра Кирилловича? — осведомилась с издевкой Катя.

— Нет, — продолжал серьезно Олег. — Нитка на двери у Македонских отлипла.

— Как? — разом забыли о шуточках Тема, Катя и Таня.

— Обыкновенно! — выкрикнул Женька. — Мы с Олегом поднялись перед встречей с вами, нитка на двери болтается, а от косяка отлепилась.

— Кто там у вас отлепился, мальчики — девочки? — заступила пятерым друзьям дорогу Моя Длина.

Моей Длиной одноклассники называли пухлую блондинку Машу Школьникову. Она уже три года была безумно влюблена в Андрея Станиславовича. И старалась в те дни, когда в расписании стояла история, одеваться особенно экстравагантно. Дошло до того, что однажды она пришла в ярко-красной юбке из какой-то очень блестящей синтетики. Впрочем, юбкой это можно было назвать лишь символически. Класс изумленно охнул. Нижняя часть Маши Школьниковой особым изяществом не отличалась.

— Ну, ты, Машка, даешь! — вырвалось тогда у непосредственного Пашкова. — Все прямо наружу!