Антон Иванов - Кладбищенский фантом

Правда, недолго я наслаждался чтением. Из Глубины меня вывели семь коротких и один длинный звонок в дверь. Так нашему семейству звонили на старой квартире. Там даже висела специальная табличка с объяснениями, каким жильцам сколько звонков. Поэтому я сразу понял, кто пришел, и кинулся бегом открывать.

Я не ошибся. На лестнице, широко улыбаясь, стоял мой друг Макси-Кот.

— Фома! Уже не лежишь? — шагнул он в переднюю.

— Нет у меня сотрясения! — поторопился сообщить я.

— Котик! — вышла из кухни мама. — Какими

судьбами?

— Мы еще вчера договорились, — только сейчас удосужился сообщить я.

Впрочем, мама никогда ничего не имела против Макси-Кота. Она говорила, что он вызывает у нее доверие. Хотя почему, хоть убейте, не понимаю. Макси-Кот совершенно нормальный парень.

— Вот и хорошо, что пришел, — улыбнулась мама. — Поешь с нами?

— Да, — не стал церемониться Макси-Кот. — А то я сразу после уроков.

— Тогда, мальчики, мойте руки — и за стол, — распорядилась мать.

За обедом мать совершенно извела Макси-Кота вопросами. Как там наш дом? Как Садовая-Самотечная? И так далее и тому подобное. Постороннему человеку могло легко показаться, будто мать несколько лет назад уехала из Москвы в какую-нибудь Австралию и теперь расспрашивает приехавшего из столицы России гостя о родных местах. А ведь мы перебрались сюда с Садовой-Самотечной всего два дня назад. Наверное, у матери просто началась ностальгия. Впрочем, это понятно. Она в доме с рыцарем всю жизнь провела.

Макси-Кот терпеливо и очень обстоятельно ей отвечал. Так что мать осталась довольна. За разговором Макси-Кот совсем не забывал об обеде. Точнее сказать, он уписывал за обе щеки. А как только мы все доели, я уволок его к себе в комнату. Хотя вру: сперва мать устроила ему обстоятельную экскурсию по нашей новой квартире. И только после этого мы, наконец, оказались, как говорит мама, в «моих личных апартаментах». Апартаменты Макси-Коту понравились.

— Нормально устроился, — похвалил он. — Если бы еще поближе ко мне, цены бы этой вашей новой квартире не было.

— За все приходится платить, и во всем есть свои достоинства и недостатки, — откликнулся я.

— Это верно, — согласился мой лучший друг. Он посмотрел в окно.

— Слушай, Фома, а в этих прудах летом купаться можно?

— Жанна говорит, можно, — отвечал я.

— Это та самая девчонка, с которой вы в лифте сидели? — поинтересовался Макси-Кот.

— И в лифте, и на кладбище ходили, — пояснил я. — Да ты скоро ее увидишь. Она обещала после уроков зайти.

— Понятно, — кивнул мой друг и, ткнув пальцем в оконное стекло, добавил: — Это то самое кладбище?

— А ты думаешь, их тут десять?

— Да нет, не думаю, — смутился Макси-Кот.

— Нам и одного достаточно, — продолжал я.

— Надо сходить туда, — загорелся Макс. — Слушай, Фома, давай прямо сейчас.

— Мне еще нельзя, — сообщил я.

— Почему? — удивился он. — Ты, по-моему, уже совершенно в порядке.

— По-моему, тоже. Но мать и сова-дистрофик считают по-другому.

— Какая сова-дистрофик? — удивленно спросил Макси-Кот.

— Невропатолог. Из поликлиники. Велел мне еще два дня сидеть дома.

Макси-Кота это обстоятельство расстроило.

— Что поделаешь, — вздохнул он. — В другой раз сходим. Я скоро еще приеду.

— Куда ты, Кот, денешься, — усмехнулся я. — Слушай, нам надо договориться. Когда придет Жанна, я начну ее спрашивать, была ли она позавчера на кладбище, видела ли старуху в черном, ну и так далее.

— А на фига тебе у нее об этом спрашивать? — ошалело уставился на меня старый друг.

Мысленно похвалив себя за предусмотрительность, я ответил:

— Да как бы тебе сказать… Понимаешь, я теперь сам ни в чем не уверен.

— То есть? — широко раскрыл рот Макс.

— А вот так, — продолжал я. — Ты ведь еще о последних событиях ничего не знаешь.

— О каких событиях? Что случилось? — вытянулась физиономия у Макси-Кота.

Я на всякий пожарный покосился на дверь, закрыта ли. Затем прошептал:

— Мне вчера показалось, что я эту самую старуху в черном видел по телеку.

— Что значит, показалось? — не сводил с меня глаз старый друг.

— Ну, понимаешь, я переключился на наш кабельный канал… Во всяком случае, полагаю, что это был наш кабельный. И на экране возникла старуха. Я от неожиданности заорал и переключился. А тут еще мать прибежала: «Что такое? Где болит?» В общем, ты ее знаешь. Ну, а когда она ушла, старухи уже на кабельном не было. И ни на каких других каналах тоже.

— Подумаешь, — пожал плечами Макс.

— Совсем не подумаешь, — перебил я. — Ты врубись, Макси-Кот: последние три дня эта старуха мне уже третий раз на глаза попадается. Вот я и подумал: вдруг после того, как меня по башке шарахнули, она стала мне везде мерещиться? Мать-то ее в поликлинике не видела. Единственный способ проверить, существует ли на самом деле старуха, — это спросить у Жанны.

— Погоди-ка, — прервал меня Макси-Кот. — Но ты ведь мне говорил по телефону, что вы на кладбище были вместе. И, кстати, еще до того, как тебе дали в глаз.

— Вроде бы, — кивнул я. — Но, понимаешь, вчера меня вдруг осенило: а что, если поход на кладбище мне тоже приключился, после того как врезали в глаз?

Судя по виду Макси-Кота, он уже мало что понимал. Во всяком случае, ему требовалось какое-то время, чтобы переварить противоречивую информацию.

— Единственное, в чем я пока уверен, — чуть помолчав, начал он, — это что ты совершенно зациклился на этой старухе.

— Мне тоже так кажется, — не стал спорить я. — Знаешь, я и сегодня ее, по-моему, видел.

По выражению физиономии Макси-Кота мне стало ясно: теперь и он уверен, что мне, по крайней мере, два дня нельзя выходить из дома.

— И где же ты ее видел? — вкрадчиво осведомился он.

Я подошел к окну и указал пальцем на дорогу,

ведущую к кладбищу:

— Вон там.

— Ты уверен? — вытаращился на меня Макси-Кот.

— Совсем не уверен, — признался я. — Но мне кажется.

И я рассказал, как бросился в квартиру за биноклем, но, пока отыскал его, старуха успела бесследно испариться.

— Ясно, — задумчиво изрек Макси-Кот.

Но, судя по его тону, ему совсем ничего не было ясно. Кажется, он вообще не слишком мне верил. Меня это разозлило: «Хорош лучший друг». Наверное, в результате мы бы с ним жутко поругались, но тут пришла Жанна.

— Ты помнишь, Кот, о чем мы договорились, — прошептал я.

Он кивнул. Дверь моей комнаты открылась. Мать ввела Жанну,

— Заходи, пожалуйста.

Губы моей родительницы растянулись в кислой улыбке, и она тут же ушла на кухню.

— Вот. Познакомься, Жанна, — указал я на друга.

— Максим Кот, — церемонно произнес он. Жанна прыснула. Ей, конечно же, вспомнился наш вчерашний разговор.

— Ты чего? — надулся Макси-Кот.