Антон Иванов - Кладбищенский фантом

— Часы! — вдруг вспомнил я. — Мои часы. Там, в кустах.

По счастью, они сразу нашлись. Стоило мне, однако, глянуть на светящийся циферблат, как я обомлел:

— Ребята, половина восьмого!

— Прекрати пороть чушь! — накинулся на меня Макси-Кот. — Перед тем как мы побежали за Пирсом, на моих часах было двадцать минут шестого. Не могли же мы два с лишним часа носиться по кладбищу.

— Тогда глянь, сколько на твоих, — сказал я.

Он послушался. Окрестности огласил его изумленный вопль. Его часы показывали то же самое время, что и мои. Да и на улице теперь стало совсем темно.

— Ребята, — жалобно проговорила Жанна; — Надо Пирса найти, а все остальное потом.

Мы кинулись вдоль ограды кладбища. Жанна, не переставая, звала пса. Неожиданно мы услышали громкий визг. Пушистый комок запрыгнул прямо хозяйке на руки.

— Пирсик! — издала радостный возглас Жанна и поцеловала пса в нос. — Где ты был, негодяй?

«Негодяй», естественно, ничего не ответил. Лишь принялся старательно вылизывать ей лицо. Мы повернули домой. Кладбищенских приключений с нас было на сегодня достаточно. Да и предки мои наверняка уже дома и с ума сходят, что мы куда-то исчезли.

Спеша по дорожке к дому, мы снова начали удивляться по поводу «пропавшего времени».

— Ничего, ничего не понимаю, — с досадою твердил Макси-Кот. — Стоило мне оторвать взгляд от часов, как время словно с цепи сорвалось. Завтра обязательно нужно продолжить эксперимент.

Едва лифт остановился на десятом этаже и мы на лестничную площадку, дверь Жанниной квартиры резко распахнулась. Оттуда вылетела встрепанная Юлия Павловна.

— Жанна! — бурно размахивая рукой с тлеющей сигаретой, возопила она. — Куда ты исчезла? Я уже просто вся извелась!

— Просто гуляли с Пирсом. Втроем, — указала Жанна на меня и Макси-Кота.

— Могла хотя бы предупредить, что вернешься так поздно! — От избытка эмоций Юлия Павловна вновь принялась бурно дирижировать сигаретой и чуть не подпалила кончик Макси-Котового длинного носа. Макс шарахнулся в сторону.

— Ты понимаешь, мама, Пирсик от нас убежал, — продолжала объяснять дочь. — Не могла же я бросить его.

— Мы искали, — решил выступить в поддержку я.

— Жанна! — с трагическим видом выдохнула Юлия Павловна, и теперь жертвой ее сигареты едва не сделался я. — Когда-нибудь у меня от тебя разорвется сердце!

— Мама, не надо драматизировать, — ответила дочь. — И вообще сейчас и не так уж поздно. — Она взглянула на часы. — Подумаешь, всего восемь.

— Совсем не подумаешь, — выпустила на нас густую струю табачного дыма Юлия Павловна. — Ты всегда к моему возвращению с работы бываешь дома или, по крайней мере, оставляешь записку, куда и насколько ушла и во сколько придешь.

— Ну, мама, — возразила Жанна. — Я думала, что мы вернемся еще до твоего возвращения.

— Ладно, пошли, — втолкнула ее в квартиру Юлия Павловна.

Пирс вбежал следом. Дверь захлопнулась. До нас снова донесся голос Жанниной мамы:

— Нет, все-таки я когда-нибудь из-за тебя умру. И ты, вернувшись домой, найдешь на пороге мой хладный труп!

Видно, на Юлию Павловну так действовала французская классическая литература. Мои предки в подобных случаях никогда столь красиво не выражаются. Хотя сейчас, наверное, тоже что-нибудь скажут по поводу нашего долгого отсутствия.

— Кот, готовься к скандалу, — предупредил я.

— Всегда готов, — сделалось героическое лицо у него.

А я подумал, что мать сейчас начнет говорить, что, мол, опять эта Жанна. И лицо у нее при этом будет такое…

Я отпер дверь собственными ключами. В квартире оказалось темно и тихо. Свет был только в большой комнате. Оттуда доносился негромкий звук телевизора. Мы с Котом ожидали, что кто-то выйдет нам навстречу, но никто не вышел. Стараясь не поднимать шума, мы разделись. Готовя оправдательную речь, я подошел к большой комнате и заглянул. Предки сидели перед телевизором.

Кашлянув, я сообщил:

— Мам, мы пришли.

— Прекрасно, — даже не удостоила меня взгляда она, а предок вообще не отреагировал. — Ужин на плите, — продолжала мать. — Если надо, разогрейте.

Я обернулся. Макси-Кот стоял рядом. У него глаза на лоб вылезли.

Когда мы дошли до кухни, он с изумлением осведомился:

— У твоих предков чего, новые методы воспитания? Я просто твою родительницу не узнаю. Она ведь на старой квартире, когда мы с тобой иногда пропадали, такое закатывала.

— Закатывала, — подтвердил я. — А сейчас они с отцом стали какие-то другие. Все вечера проводят у телевизора.

— Твои? Все вечера у телевизора? — еще сильней изумился мой старый друг.

— Именно так, как сейчас, — пояснил я. — Сидят и вообще ни на что, кроме телека, не реагируют.

— Прошлый раз твоя мать вроде была обычная, — отметил Макси-Кот.

— Потому что ты видел ее днем, — отвечал я. — А как перед телевизором сядет, мигом ото всего отключается.

— Отключка полная, — кивнул Макси-Кот. — Надо же, даже не спросила, где мы столько времени были.

— Главное, они все время смотрят наш районный кабельный канал, — поделился я. — Чего они в нем нашли? По-моему, там жуткую чушь показывают. Особенно по вечерам.

— Тот самый канал, где вы умудрились с предками разные передачи увидеть? — спросил Макси-Кот.

— Именно, — подтвердил я и продолжал делиться наболевшим: — Мать-то еще ладно. Она, в принципе, и раньше какие-то сериалы смотрела. Но меня отец удивляет. Перед переездом все уши прожужжал: до холодов обязательно лоджию застеклю. А теперь сидит, как истукан, и даже не вспоминает про свою лоджию. И вещи лежат неразобранные.

— Ну, ни фига себе, — покачал головой Макси-Кот.

Помешав картошку, которая разогревалась на сковороде, он медленно произнес:

— Слушай, Фома, а тебе не кажется, что у вас тут слишком много творится странностей. Кладбище, которое время крадет. Твои предки, уткнутые в телевизор. Старуха в черном.

— И еще — глазок, — добавил я.

— Какой глазок? — застыл с ложкой в руке Макс.

— У телевизора на панели, — принялся растолковывать я. — Понимаешь, он у меня вроде бы сам включается и выключается.

Макси-Кот вытаращился на меня. Я продолжал:

— Я сперва думал, что показалось. Ну, знаешь, сам машинально врубил и не заметил. Но когда несколько раз…

Внимательно меня выслушав, Макси-Кот медленно произнес:

— Знаешь, Фома, лучше всего вам было бы отсюда съехать.

— Съехать? — переспросил я. — С какой стати? Предкам тут нравится. Да они вообще ничего необычного не замечают. А если я расскажу, не поверят. Хватит с меня той передачи. И так по врачам затаскали.

— Да уж, Фома, — согласился мой друг. — Лучше тебе больше по этому поводу не выступать.

— Ну, предположим, они бы даже мне поверили, — снова заговорил я. — Сам ведь знаешь, как они ждали эту квартиру. Ни за что они теперь не съедут.