Дмитрий Щеглов - «Златник» князя Владимира

– Петр Петрович, – в его голосе пропали менторские и вдруг появились заискивающие нотки, – вы не хотели бы глянуть на древнюю карту – Он побыстрее подсунул Петру Петровичу кусок кожи недавно побывавший в его же искусных руках. Хозяин дома с удивлением посмотрел на нашу карту, взял ее, поднес поближе к свету и стал вслух читать:

«И оступиша в силе велице, бесщислено множьство около града, и не бе льзе из града вылезти, ни вести послати, изнемогаху же людье гладомъ и водою.

Яко прииму смерть посече Скрыл тобе, Брат во Христе, Пастух всеи земли Ростовьской и Суждальской и Володимерьской

скровище в земли,

Идеже ни тля тлить, ни татие крадуть.

Аще украден будет, али ускочит, сплюнь.

Схрон злата и сребра зри, здеся.»

Когда Петр Петрович закончил читать, Данила заинтересованно спросил:

– Что скажете?

Добрая улыбка высветилась на лице хозяина дома. Он прокашлявшись, ответил:

– Похоже господа, перед нами неграмотно составленная фальшивка двадцатого века. Смотрите, лапидарность записи говорит сама за себя. На коже, действительно древней, автор записки, перемежает древнерусский язык с современным слоганом, показывая свою абсолютную безграмотность.

Мы с Настей посмотрели на Данилу, автора записки. Данила казалось получил кирпичом по голове. Лицо у него пылало от критики.

– А в чем ошибки, почему вы считаете, что запись лапидарная? – с возмущением спросил он.

– Лапидарная, значит краткая, и нечего здесь обидного нет, – успокоил его Петр Петрович.

– К вашему сведению, старославянский язык – это язык переводных(с греческого) богослужебных текстов. Его создали затем, чтобы церковную службу могли более, менее понимать все славянские народы. Он никогда не был «живым» языком, на нем на Руси никогда не говорили и не писали. Существовал еще церковнославянский язык (тот, на котором писали богослужебные тексты и вели службы), а также древнерусский (на нем писались все мирские тексты – и летопись «Повесть временных лет», и хозяйственные записи типа упоминания о месте, где находится клад). Отличия простые – у старославянского южная языковая основа, у древнерусского – восточная. А автор фальшивки этого не знает. Если бы я писал такую записку, я вообще сделал бы ее из двух предложений и убрал ляпы бьющие в глаза. Вот, хотя бы разберем предложение из четырех слов «Скрыл тобе Брат во Христе». Нет такого слова в русском языке, «тобе», было «собе». Затем если письмо писано Пастуху всей земли, то есть «Владыке» христианской церкви, зачем себя ставить с ним вровень, на одну доску, называя Братом во Христе, субординацию и тогда блюли.

И еще, в тексте нет в конце каждого слова с конечными согласными твердого знака «Ъ». Я уже не говорю о том, что в основе древнерусского языка лежал алфавит из 36 букв.

Петр Петрович увидел, как у Данилы вянут уши, и утешил его.

– Все равно, тому, кто писал этот неграмотный текст, я бы пятерку по истории поставил, а вместо слов «сплюнь» и «здеся» лучше стрелку нарисовать по направлению к кладам.

Петр Петрович неожиданно подмигнул взопревшему Даниле и улыбнулся.

– И последнее замечание, если автор на карте крестиками пометил клады, а их у вас шесть, то почему расположили их квадратно-гнездовым способом, так только картошку сажают.

– Данила!? – мы уставились на своего приятеля.

Я разозлился. Ну Данила, ну орел, пока я отвернулся он еще три клада оказывается, пририсовал. Он, что думает, Фитиль клюнет на такую дешевку? Шесть кладов, копай не хочу.

Данила, красный как вареный рак, молча взял самодельную карту и вышел с ней на кухню. Через пару минут он вошел обратно в комнату и протянул мне исправленный вариант. Карта зияла огромными дырами. Данила искромсал ее ножом и повыдирал внутри целые куски. На карте в окончательном варианте естественно смотрелись три клада, те что мы первоначально намечали. А карта пострадала, как Сталинград в Отечественную войну. Я прочитал урезанный текст:

– «Скрылъ

скровище в земли,

Схронъ злата и сребра, зри, зде…».

Окончательный вариант текста мне понравился. Вот теперь он точно лапидарный.

– Молодец, – похвалил я Данилу, – пора и честь знать, небось надоели уже хозяину.

Мы стали прощаться. В кармане у Данилы лежала золотая монета «златник» имеющая баснословную ценность. Нам надо было срочно посоветоваться, что с нею делать? Монеты оставшиеся отмокать в банках у Петра Петровича, пока не ясна была их реальная стоимость, моих друзей не очень интересовали. На улице уже наступила летняя ночь.

Мы решили проводить Настю домой и затем вместе с Данилой вернуться ко мне. Я ему предложил, вообще сегодня у меня остаться ночевать, чтобы не ходить одному по ночным улицам. Не успели мы отойти на десяток метров от дома Хромого, как мне показалось, что в переулке метнулась какая то тень.

– По моему за нами следят, – сказал я друзьям.

Данила махнул беспечно рукой:

– Показалось наверно, кошка должно быть шмыгнула.

На всякий случай оригинал карты, мы отдали Насте. Может быть завтра на ней под увеличительным стеклом мы что-нибудь еще рассмотрим?

Когда Настя помахав нам на прощание рукой хлопнула входной дверью, мы повернули обратно. На этот раз Данила тревожно оглянулся.

– Пошли быстрее обратно, пирожки наверно уже остыли. Бабка, твоя Макс заждалась.

Наша улица обычно неплохо по ночам освещена. А сегодня как нарочно подряд на двух столбах не горели лампочки. Я поздно на это обратил внимание. Когда мы со света попали в затемненную часть улицы, из переулка выскочили два амбала в масках и накинули нам на голову мешки. Кто-то железной хваткой обхватил меня сзади и завел руки назад. Видно, заранее заготовленная веревочная петля стянула руки у запястий. Чужие пальцы стали шарить по моим карманам. Меня так крепко держали, что я не мог даже трепыхнуться. А рядом шла упорная борьба. Мне слышно было, как сопят два с человека, катаясь по земле.

– Ты долго еще вожжаться будешь? – раздался до боли знакомый голос.

– Тяжелый боров, – кто-то буркнул в ответ.

Мой противник сделал подсечку и бросил меня на землю. Оба моих кармана он проверил. Ничего в них не было. Теперь один Данила боролся вслепую с двумя бандитами. Кажется, они его одолели. И вдруг я услышал бешеный хохот Данилы.

– Ой, пустите, щекотно.

И следом раздалось короткое замечание:

– Есть!

Послышался топот двух пар убегающих ног. Я стал перекатываться по земле и, наконец, скинул с головы мешок. Данила со связанными руками пробовал скинуть такой же. Мешок он скинул, а руки остались связанными. Повернувшись спиной друг к другу мы с трудом развязали руки. Данила сунул руку в карман. Лицо его потемнело.

– Златника нету, и карты.