Андрей Прохоренко - Усердие князя Владимира

В истории любого государства или народа есть отправные точки, после которых следует разворот вектора развития и дальнейшего существования всего народа в ту или иную сторону. Русь, о которой последует рассказ ниже, также в своем становлении проходила точки, во время которых вектор направленности мировоззрения и миропонимания ее населения во многом менялся по ряду причин. Именно об одной из таких точек, о прохождении ее всем населением Руси, и повествует в одной из частей своего развернутого в пространстве и времени повествования Илья Муромец с высоты прожитой жизни. Его записки, как непосредственного участника событий, как видится авторам, сполна проливают свет на судьбоносные не только для тогдашней Руси события, произошедшие в стольном граде Киеве и на Руси в 988, 989 годах.

Необходимо отметить, что Илья, которому к моменту событий, разворачивающихся в Киеве в 988 году, исполнилось 32 года, становится не только победителем состязаний, богатырских забав, которые каждую осень проводятся в Киеве, но и, став их победителем, формирует группу таких же, как и он, мужей богатых силой. Богатырское поселение всего лишь год, как являет себя на берегу Славуты возле Выдубичей на тех местах, которые еще не так давно, всего пять лет назад, принадлежали к волховским землям. Князь Владимир предоставляет незначительную часть владений в пользование дружины, которую собирает Илья, во многом за его заслуги и за одно, как аванс на будущее, поскольку на тогдашней Руси созревают времена, когда прежний, родовой порядок и закон Прави, вот-вот сменятся новыми веяниями.

В преддверии принятия христианства события на Руси развиваются неоднозначно хотя бы потому, что Русь представляет собой уникальное государство, в котором нет запрета на какое-либо мировоззрение или на культ. Здесь мирно и давно уживаются русские традиции, культы Рода, Перуна, других «богов». Русичей никто не заставляет перед кем-либо преклоняться. Есть на Руси и приверженцы Одина, Аллаха, есть христиане и иудеи, но ведущим мировоззрением к тому моменту выступает Родовое и закон Прави, в соответствии с которым живут самые разные племена на огромных просторах от Карпат до Волги и от Северных морей до Понта Эвксинского (Черное море). Именно этот порядок, прочно уложившийся в сознании русичей, приходится менять князю Владимиру, как ставленнику хазарско-византийской верхушки, прочно обосновавшейся в Киеве.

Более того, как становится ясным из повествования Ильи, именно Родовые законы, Правь и прежние устои мешают знати всерьез заняться все большей эксплуатацией огромной части населения, которая еще относительно свободно живет, выплачивая ежегодную дань, размер которой князь Владимир намеревается пересмотреть, вдвое ее увеличив. Усиление центральной власти, как явствует из записок Ильи, в те года начинает все отчетливее сталкиваться с общинными представлениями о мире и о жизни. Князю всерьез приходится балансировать и искать подходы, прежде чем сделать то, о чем он так печётся с некоторого времени: жениться на Анне и стать во многом похожим на василевса. Именно на него с некоторого времени ориентируется Владимир, беря на себя вместе с женитьбой на родной сестре василевса обязательства крестить Русь.

К очередной, уже даже не третьей по счету попытке, предыдущей было провальное крещение под эгидой Аскольда и Дира, князь всерьез обязан расправиться тем или иным образом с противниками. И если с волхвами Владимир уже разобрался, спалив Аратынь, ведущее волховское поселение возле Киева (район Голосеево), то перны все еще представляют для князя серьезную силу, недооценивать которую нельзя.

Жрецы Перуна достаточной мерой организованы. Они имеют свою долю в промыслах, но главное – в купеческом деле. Более того, до недавнего времени некоторые из них оказывали значимые услуги князю, пытаясь выступать объединительным фактором в сборе земель разных племен. Так что кроме родичей, как Илья называет все население Руси, придерживающееся родовых порядков, у князя много врагов и препятствий для того, чтобы попытаться стать не обычным выборным князем, а почти василевсом с неограниченными полномочиями.

Сквозь призму сознания Ильи, мужа, который с детства готовил себя к тому, чтобы стать в зрелые годы волхвом, а по «случайному» стечению обстоятельств и воином, о чем Илья рассказывает в книге «Трудное испытание», Русь предстает и открывается перед нами в свете силовых энергий. Русичи ориентированы на силу и силовое проживание. Они почитают силу и тех, кто наиболее явно ею владеет и являет. Именно такие мужи являются гордостью всех без исключения русичей, особенно, когда они побеждают в богатырских забавах. В соответствии с обычаями ратища (состязания в силе) в Киеве устраиваются в обязательном порядке ближе к середине осени, когда лист начинает золотиться, а деревья все больше проявляют свою наготу, готовясь к первым холодам.

Именно сила и ее явление являются тем фактором, по которому судят о лучших сынах родичи. Именно ими гордится без исключения вся Русь. Даже Владимир, хочет он того или нет, а вынужден считаться с победителями состязаний и с народной расположенностью к ним и к явлению силы в забавах. Весь Киев иногда не только осенью, но иной раз и вначале лета собирается на Скопице (ныне Европейская площадь), чтобы понаблюдать за состязающимися мужами. Илья, выиграв соревнования в 986 году, в следующий год, обеспечив выигрыш в них Алеши Никитича, своего друга из дружины, который принял его предложение проживать в богатырском поселении, становится постепенно в Киеве лицом значимым, несмотря на то, что недавно перебрался в город.

Илья из Муромы, он же волхв Светлан, широкими мазками рисует для потомков узор своей жизни на фоне развивающихся на Руси событий. Он подробно рассказывает об обычаях и нравах русичей, о Руси, которая, канув в лету, оставила в лице богато одаренных силой мужей пример для потомков в лице лучших ее представителей и их жизни.

Предоставляем слово Илье. Итак, конец 987 года, поздняя осень в богатырском поселении, притаившемся на склонах Славуты.

Когда в висках седина, а в глазах при взгляде на мир все еще проскакивают веселые огоньки, когда возраст твой уже благополучно пересек отметку в сто лет, тебе иной раз кажется, когда ты сидишь, удобно устроившись на лавке или на павшем дереве, что нет возраста. Я, замерев, иной раз скрыто наблюдаю за собой и за лесом, в чащобе которого притаилась избушка, где я живу. Тут я не один. Изб в глуши всего пять. Только в одной из них живу я и двое моих помощников: Тертий, а проще Тертя и Ведарий или Ведар. Оба они считают своим долгом и прямой обязанностью быть со мной и охранять мой сон и покой, прикрывать спину. Так еще почти два десятка лет назад решил волховской круг, а его решение чётко выполняется всеми, кто, так или иначе, принадлежат или имеют отношение к волхвам и волховскому кругу.