Андрей Прохоренко - Усердие князя Владимира

– Илюша, близится время трудное и темное с громами и молниями. Что же ты дивишься да спишь, когда ходишь, вместо того, чтобы внимать?

– Так зима, время отдохнуть.

– Зима – та еще девица. К стуже стужной нам не привыкать. Тепло. Припаса самого разного хватает. Время зреть. Вежды, Илюша, у тебя закрыты. Тут я с Добрушкой (волхв Добронрав) переговорил, на него и мимо него посмотрел, и вот что мне пришло, – волхв усмехнулся глазами и продолжил: – Князюшка в поход пойдет, но тебя не возьмет. А если предлагать будет, то не иди. Тут тебе быть и жить нужно. Мы дело наше богатырское только лишь начинаем. Та война, – Кудес вздохнул, – не наша война. Уже все согласовано и договорено. Все или почти все…

Кудес замолчал, всматриваясь и вслушиваясь вдаль. Мы стояли тогда на берегу Славуты, как раз под уставшими от веса снега деревьями. Славута стал. Было тихо и торжественно. На небе ни облачка, только круг солнца пламенел в до боли синем и бездонном небе. Что-то отчетливо пронзительное было в состоянии природы. Она как бы готовилась к чему-то такому, что еще не было.

– Князь вернётся из похода, да не один, а с зазнобою.

– Не с зазнобою, а с занозою. Породниться князь задумал. И дело своё сполна завершит, да только брак этот не сделает князя или его жену счастливыми, а народ – богатым. Лишь беды да несчастья, да сеятелей тьмы вижу. Византия обопрется на здешние места и холмы. С другой стороны, – поразмыслил вслух волхв, – без причины нет беды. А в чем причина? В богатстве и в Прави, которая есть пока еще на Руси. Богатством надо завладеть, а Правь – попрать. И делать это будут повсеместно. Илюша, а что же нам с тобой надобно совершить?

– Так силу свою копить и знать, когда ее в дело пускать.

– По всему видно, что лишь отчасти ты прав. Наш черед отошел, а пернов пришел. Их наклонять будут и жестоко. Суд княжеский перны проиграли. Тень на них пала.

Кудес повернул голову в мою сторону и какое-то время как бы присматривался ко мне, после чего молвил:

– Слеп ты, Илюша, совсем слеп. Не туда смотришь, не то видишь. Пока что то, что ты имел, уберегало от бед и позволяло дело делать, но с весны этого будет мало. Пульса ты не чувствуешь, биения своего сердца и времени, которое все больше нам о себе напоминает.

– Так богатырское дело…

– Ум в голове иметь, – перебил меня волхв, – далеко глядеть и дело свое делать так, чтобы оно крепло. Я знаю, о чем ты скажешь. Да, наверное, вначале с Добрушкой, а потом надо бы со Сварием словцом переброситься.

– Хочешь, чтобы я к пернам с тобой пошел?

– Да, только так, чтобы никто об этом не знал.

– А зачем мне это? Нам от них ничего не нужно.

– Вот и поразмышляй на досуге зачем. Я с этого времени тебе всего говорить не буду, а то совсем думать разучишься.

– Ты хочешь пернов предупредить.

– Поздно. Время пернов вышло, хотя некоторые из них этого не могут понять.

– Тогда помочь тем, кому еще можно?

– А зачем мне и тебе это нужно? Кто нам перны?

– Правь и Род они принимают.

– Перны – это оружие, которым они стали и которое обернётся против них же. И князь сделает так, что перны сами себя власти и влияния во многом и лишат. Силы у них все меньше, как и поддержки. На прежнем не проедешь. Перуном русичей не объединишь. Это еще Ольга поняла. Владимир сметливее ее будет, учитывая Фабия, Добрыню-Рабия и других советников и первых лиц.

– Можно тренироваться и сейчас…

– Отдыхайте вместе с мужами. Время на печи сидеть и подумывать о грядущем, делать так, чтобы сила крепла, а бревна успеешь еще потаскать.

Так я, внимая слову Кудеса, почти всю зиму и отдыхал, отсыпался да между этим важное дело делал: размышлял о том, что же это мне с весной делать надобно будет. И чем больше я думал об этом, тем тревожнее становилось у меня на сердце, о чем я Кудесу и поведал. Волхв, глядя на меня, только лишь усмехался. С некоторого времени Кудес был тих и молчалив. Он часто беседовал с обосновавшимся в богатырском поселении Добронравом. Меня в свои бдения Кудес редко посвящал, а вот беседу с пернами, на которой я присутствовал вместе с Добронравом, я приведу, как наиважнейшую для понимания того, что готовилось на Руси.

В какой-то мере то, что я отошел в тень, а вместо меня отдувался, как победитель, за всех богатырей Алеша, сыграло в тот год очень даже положительную роль. Я был предоставлен сам себе, меня никто не отвлекал от размышлений. Также я уделял время Росице. Жена, как говорил Кудес, забота мужа: куда он – туда и она смотрит. Если же жена вертит твоей головой, то какой ты муж? Делай так, чтобы вы смотрели в одну сторону, а направление задавал и вел жену по жизни ты.

Слова Кудеса были верны, но я тогда так не жил и не вел себя. Только лишь с годами приходит понимание того, как следует вести себя, чтобы в семье были мир и благополучие, а еще больше, чтобы жена, как друг, захотела и смогла тебя, когда придет время, поддержать и прикрыть тебе спину. Для этого сила особого рода необходимо, чтобы накапливалась в ней. Без этого совместная жизнь пуста. Живут себе супруги, а пусто вокруг, как-то днюют и ночуют, как-то годики бегут, тебя все меньше становится, ты все в заботах о детях, а себя забываешь. Кудес мне тогда строго-настрого сказал, чтобы такого изначально у меня не было. Хочешь жить в силе – делай все для того, чтобы ты мог, несмотря на годы, силу явить, когда нужно.

Да, без Кудеса не было бы во многом Ильи, не было бы волхва Светлана. С другой стороны, Кудес, может, и не все видел и рассчитывал, но чутье имел настолько полное, что поступал в соответствии с ним почти во всех ситуациях правильно, если даже не знал точно, как нужно. Волхв меня предупреждал, чтобы я ему хвалу не пел и не славил, но я не могу не отметить его участие в нашем общем деле: в организации на Руси первой богатырской школы, да еще и под заступничеством князя. Первое богатырское поселение уже явило себя миру под Киевом. Я задумывался о том, чтобы оно было не одно, а Кудес, глядя дальше меня, только лишь щурился. Его заботой в отличие от меня была вся Русь. И кто бы что ни говорил, а он, Добросвет, Свитень, Добронрав, Твердислав, а потом и волхв Богота и не только подхватили традиции волхвов, но и несколько изменили их, учитывая новые условия.

Мой рассказ с некоторого времени больше о них, как и о других мужах, о богатырях, в коих есть и будет слава Руси, но не та, которую поют или рекут, а та – которая куется делами. Ибо что есть Славь? Только лишь энергия, которая выделяется при деятельности и работе определенного рода. Славь – это труд постоянный на протяжении всей жизни, когда такая жизнь и есть славление. Нет Слави на небесах или где-то еще. Она здесь, она в нас. В какой-то мере мы – это Славь, эта наша жизнь, проживаемая определённым образом, при котором мы радеем за себя и за Русь, выполняя Правь, как закон. А в чем Правь? В добросовестном выполнении порученного дела, в заботе о себе, чтобы ты мог его сделать, и о самом деле, в том, чтобы наш озар (сознание) было ведущим, а при этом тебе не приходилось врать, обманывать, кривить естеством.