Василий Аксенов - Сундучок, в котором что-то стучит

Гена положил было уже в сумку теннисные туфли, ракетку и мячи, как вдруг в глубине квартиры зазвонил телефон. Гена вздрогнул — он чувствовал, что и этот звонок неспроста. Все теперь будет неспроста, он это понял еще тогда, несколько дней назад, когда ветерок Приключения под видом обычного сквозняка прогулялся по их квартире.

Он услышал, как бабушка сняла трубку, а потом зашагала через комнаты, словно на доклад к генералу.

— Генаша, тебя, кажется, вызывает сенатор Куче, — многозначительным шепотом, похожим на струю сжатого воздуха, сказала она и протянула внуку трубку на длинном шнуре.

В самом деле это был он, толстяк радикал из далекого Оук-Порта, верный друг, с которым вместе год назад боролись они против черных сил мировой мафии.

— О, Нуфнути, хава айо гладул хирос юст! — с искренней радостью вскричал Гена.

— О, Джинадо, хава плюзаро тур миос юст ноуп форгетул мумзери лингвyc, — вскричал Нуфнути Куче.

Слышимость была неплохая. Надо сказать, что прошлогодние события вывели островитян Больших Эмпиреев из исторической консервации. Островитяне вдруг начали активно пользоваться разными благами современной цивилизации, и в частности телефоном. Больше того, они так увлеклись возможностями сверхдальней связи, что по меньшей мере треть бюджета республики уходила на телефонные переговоры с разными странами. Геннадий уже привык, что вдруг среди ночи его будил звонком футболист Рикко Силла или бывший президент, а ныне парикмахер, Токтомуран Джечкин, или даже дельфин Чабби Чаккерс, ныне служивший капитаном столичного порта и главным лоцманом республики.

Теперь мы переводим на русский язык дальнейший разговор Геннадия и сенатора Куче, ныне премьер-министра страны.

— Вы, дорогой Нуфнути, должно быть, звоните мне по поводу сундучка? — спросил Геннадий.

— Не понял! — прокричал Нуфнути через океаны.

— По поводу сундучка, в котором что-то стучит? — пояснил свой вопрос Гена.

В ответ послышались звуки, похожие на шум тропического ливня.

— В чем там дело, Нуфф? — забеспокоился Гена.

— Я плачу, — ответил премьер. — Я растроган до слез твоим, Гена, вниманием к нашей маленькой стране. Ты знаешь даже полузабытые легенды.

— Срочно расскажите мне эту легенду, — попросил Гена.

В мировой телефонии возникли новые явления, похожие на стыдливое похрюкивание.

— Мне немного стыдно, но я помню эту легенду только наполовину, ведь она полузабыта, — сказал Куче. — Однако попробую…

Оказалось, что легенда о сундучке из дерева «сульп» уходит куда-то в необозримые времена, когда нарождающееся человечество разрозненными кучками и даже в одиночку путешествовало по пустынной планете среди красивых, но грозных в своей загадочности явлений природы, — чуть ли не к тем временам, когда мореплаватель Йон с тремя сыновьями, Мисом, Махом и Тефей, шмякнулся на своем катамаране через стену прибоя на шелковистый пляж необитаемого архипелага.

Сундучок переходил из эпохи в эпоху, из рук в руки, из алчных в благородные и наоборот и обрастал малыми легендами, словно ракушками, хотя на его гладкой поверхности не оставалось ничего, кроме нерасшифрованной монограммы. Достоверно было известно лишь, что в нем что-то стучит, но ключа к нему подобрать не смогли, да и замок к тому же не был обнаружен, разбить же его благородные руки не решались, алчные же — вот еще одна загадка! — не могли. Небьющийся был сундучок!

Естественно, многие думали, что в сундучке скрыто черт-те что: то ли неслыханной ценности бриллианты, то ли чрезвычайные культурные ценности. В середине прошлого века «кроты» с Карбункула пустили слух, что именно в этом сундучке спрятал украденный на пиратском бриге гигантский алмаз несчастный свистун Хьюлет Бандерога, перед тем как скрыться от возмездия на островах Кьюри и там одичать. Известно было, что шайки с эскадры кровавого бандита Рокера Буги рыскали по островам в поисках сундучка до самой решающей схватки с клипером «Безупречный». Потом следы сундучка окончательно затерялись…

— Мы нашли эти следы! — вскричал Гена. — Нуфнути, похоже на то, что скоро мы вернем вашему народу его достояние!

— Хорошо бы к открытию, — сказал сенатор. — Ведь я звоню тебе, дорогой Гена, совсем не из-за сундучка, о котором наш народ уже почти забыл, хотя и не отказался бы обрести его вновь, даже не зная, что там стучит, и стучит ли вообще, и нужен ли этот стук нашему красивому народу, и не нарушит ли он чего-нибудь на наших островах…

«Эге, — подумал тут Гена, — уж не становишься ли ты рутинером, дорогой Нуфнути?»

— И подлинные ли кроются там ценности, а не мнимые ли, и не разбудят ли они нездоровые страсти среди некоторых граждан Оук-Порта, а совсем по другой причине.

— Что? — спросил Гена не без растерянности. — Я несколько запутался в вашей фразе, дорогой и уважаемый друг.

— Не из-за сундучка, а из-за музея, — чуть-чуть яснее сказал сенатор. — Мы открываем музей нашей истории и приглашаем на открытие все потомство нашего национального памятника, а также сестер Вертопраховых, капитана Рикошетникова, его семью, весь экипаж корабля «Алеша Попович» с членами их семей и друзьями, а также всех людей доброй воли по твоему усмотрению.

— Спасибо, Нуфнути, мы обязательно приедем, а вы пока…

Он хотел попросить премьера начать поиски таинственного коротковолновика, используя помощь вождя Фуруруа (ведь от Эмпиреев до Микронезии гораздо ближе, чем, к примеру, от Ленинграда до Гренландии), но тут по длинным коленам мировой телефонии и по всем ее стыкам прошла нервная дрожь, голос Куче уплыл и растворился, и забормотало сразу несколько десятков голосов: «…три таузэнд ов миллион… твенти пойнт сикс персент… комма… хальб дритте… масимаси… кванто фа… хав паунд… тити-мити…» Геннадий понял: мировую валютную систему вновь лихорадит.

Он поднял мяч для подачи и вдруг задумался. Весенний закат пылал над островами. Он пылал равномерно для всех, в том числе и для нас с вами, но, в самом деле, давайте скажем прямо: весенний закат над островами для тринадцатилетних детей пылает сильнее, чем для их сорокалетних родителей. Гена стоял с мячом над головой и думал, глядя на весенний закат над островами, хотя это были родные Кировские, а не те далекие, далекие, далекие, где когда-то год назад он встретил свою партнершу в сегодняшнем матче — Дашу Вертопрахову, в те времена еще именуемую Доллис Накамура-Бранчевска.

Некоторое сомнение, прозвучавшее сегодня в витиеватой парламентской фразе Нуфнути Куче, поселило сомнение и в душу мальчику. А стоит ли, в самом деле, продолжать поиски этого сундучка, без которого, как видим, прекрасно обходится человечество вот уже больше столетия? А не лучше ли взять и выиграть этот матч у наперсника детских игр Валентина Брюквина и его надменной партнерши? А не лучше ли, забыв о всяких там смутных сигналах, заняться веселой подготовкой к чудеснейшему, веселейшему путешествию на Эмпиреи?