Василий Аксенов - Сундучок, в котором что-то стучит

— Пройдемте, товарищ, — мягко сказал Бородкин. — Сорри, дорогой товарищ, сюжет не терпит задержек.

Он увел «пенсионера» в соответствующие глубины Витебского вокзала, а капитан Рикошетников с заветным сундучком под мышкой вышел на Загородный и кликнул такси.

Случилось так, что я как раз ехал мимо на своем «Жигуленке» и, пользуясь правом старого знакомства, пригласил капитана Рикошетникова в машину.

— Вот, — сказал он, похлопывая по сундучку. — Скоро увидим, что там такое.

— Сегодня же и увидим, — сказал я. — Вас давно уже все ждут на улице Рубинштейна.

— Кто это все? — удивился капитан.

— Все герои нашей повести, начиная с Гены Стратофонтова.

— Позвольте, но я только несколько часов назад говорил с ним по телефону. Он еще не мог прилететь с Больших Эмпиреев! Не говоря уже о других, которые плывут на «Алеше Поповиче»…

— Простите, но это небольшой авторский произвол, — смущенно сказал я. — Мы сейчас переедем с вами из Первого Эпилога во Второй. Садитесь!

Под медной лампой, сделанной из кормового корабельного фонаря, всем нашлось место: и детям переходного возраста, и их сорокалетним родителям, и старшему поколению. Был здесь даже вновь обретший родину и вторую часть своей фамилии Герман Николаевич Фогель-Кукушкин, одетый во вполне приличную серую пару из магазина «Великан».

— Я волнуюсь, малютка, — шептал он Даше Вертопраховой.

Все немного волновались, несмотря на свои стальные нервы. Даже автор малость суетился. Итак, Гена вынул из-за пазухи свою заветную трубочку, сделанную из нежного отростка дерева Сульп и подул!

Раздались эти странные звуки, уже дважды описанные в повести, и сундучок спокойно и непринужденно раскрылся. Древними, пустынными временами дохнуло изнутри. Все смолкло.

— Гена, доставайте ценности. Это ваше право, — дрожа от волнения, сказал автор.

Ценности оказались культурными!!! Это было письмо Йона трем его сыновьям: Мису, Маху и Тефе, — написанное на клочке древней кожи.

После ознакомления с древнейшим человеческим документом за столом Стратофонтовых воцарилось неопределенное молчание. Мне кажется, я не ошибусь, если скажу, что на какую-то долю минуты к этому молчанию присоединились и вы, многоуважаемый читатель. Дружище читатель, уж не испытали ли вы легкого разочарования? Уж не хочется ли вам вместе с сестрами Вертопраховыми еще раз заглянуть в глубь сундучка: нет ли там чего-нибудь кроме?

Я переглянулся с капитаном Рикошетниковым, и кандидат технических наук встал с легкой, но умной улыбкой.

— Друзья мои, — сказал он, — мне показалось, что вы испытали сейчас мимолетное разочарование. Друзья, не закралось ли в ваши сердца легкое сомнение: дескать, стоило ли тонуть в океане и подвергаться смертельным опасностям ради небольшого клочка мамонтовой шкуры? Друзья мои, как опытнейший из вас путешественник и приключенец, я торжественно заявляю: стоило!

Во-первых, друзья, культурную и гуманистическую ценность этого письма из глубины веков трудно преувеличить. Никакие «атомные бриллианты», никакие самые невероятные материальные сокровища не стоят даже двух слов призыва к миру, а здесь перед нами целый монолог, и чей — прародителя Йона, древнейший и мудрый, несмотря на свою простоту, призыв: живите в мире, люди планеты!

Во-вторых, не показалось ли вам невероятным то, что эта темная клинопись на мамонтовой шкуре понятна нам всем от слова до слова, что она как бы ЗВУЧИТ внутри нас? Друзья, поверьте мне, что и материальная ценность этого загадочного письма из глубины веков превышает стоимость десятка, а то и сотни британских музеев.

И в третьих… — капитан Рикошетников затянулся из своей трубки, окутался запахом гремучей смеси своих табаков, выпустил дым, похожий на султан Ключевской сопки, и сквозь этот дым улыбнулся Гене Стратофонтову таинственно и дружелюбно. — А в-третьих, Гена, надеюсь, вы не забыли, какие необычайные чувства, какой странный подъем интуиции охватили вас у подножия дерева Сульп? Вы не забыли, какая НЕВЕРОЯТНАЯ идея пришла вам тогда в голову? А не кажется ли вам всем, друзья, что в тот миг Гена Стратофонтов, а вместе с ним и все мы стоя ли на пороге следующего и, может быть, самого фантастического приключения?

Спасибо, уважаемые друзья. Я кончил.

За столом, среди персонажей, воцарилось ликование. Нет, не зря тонули в океане и подвергались смертельным опасностям — маленькому народу Больших Эмпиреев этот сундучок явно не повредит! Нет, не зря, не зря, не зря произошло все, что произошло. А что будет дальше? Что будет дальше?