Ханс Краузе - Тайна пишущей машинки

«Холодно, холодно» и ничего, кроме «холодно», — думали они, подводя итоги визита к Бербель Хайденрайх. Они все еще идут на ощупь в темноте. Книжная закладка не приблизила их ни на миллиметр к отравителю собак. К черту все эти лоскутки в красно—зеленую клеточку! Им действительно место лишь в мусорном контейнере.

Лутц и Хеди повернули обратно. И по пути мальчика вдруг осенило. Он даже остановился как вкопанный: «А если дядя Бербель и этот самый лучший из людей, господин Шикеданц, — одно и то же лицо? Звучит невероятно, но хороший криминалист должен внимательно рассмотреть любую версию».

Лутц откашлялся.

— Послушай—ка, Хеди, если двое людей разводятся, то вполне может статься, что они режут пополам штору, и один получает правую, а другой — левую половинку? Знаешь ли, в таком случае тряпка, в которую была завернута отравленная приманка для собак, вполне может быть куском этой оконной шторы.

Хеди споткнулась: от неожиданности она не обратила внимания на бортик тротуара.

— Уж не думаешь ли ты, что дядя этой Бербель…

— Не—е, думать я еще пока не думаю, но разве это исключено?

— Ой, ты совсем сошел с ума!

— Ясное дело, и еще как! Я так свихнулся, что сейчас же направлюсь в больницу и спрошу бабушку Редлих, как зовут ее друга Шикеданца, и не был ли он ранее женат.

Хеди наморщила лоб.

— Смотри, парень, чтобы тебя не посадили в кутузку.

Но все же она решила сопровождать его до больницы.

По пути они раздобыли букетик цветов. На сей раз в цветочном магазине — за пятьдесят пфеннингов.

Больничный привратник, строгий человек с лицом надменного короля из старинной сказки, остановил подростков у больничных ворот.

— Сегодня неприемный день. И вообще детям вход воспрещен.

— Пожалуйста, нам очень нужно поговорить с госпожой Редлих. Это очень важно, — попросил его Лутц.

— Единственно важным здесь является порядок и больничный режим, чтобы пациенты быстрее выздоравливали, — отрезал привратник.

Хеди прищурила глаза. Она где—то читала, что подобная глазная гимнастика смягчает черствых мужчин.

— Уважаемый господин, — сказала она приторно сладким тоном, — не можете ли вы в порядке исключения…

— Нет, не могу. Давайте сюда цветы. Я передам их больной. Можете написать несколько приветственных слов. Вот и бумага. Больше я не могу ничего для вас сделать.

Хеди перестала щурить глаза. Лутц взял клочок бумаги. Карандашом, который дал им страж ворот больничного царства, они написали:

«Дорогая бабушка Редлих!

Желаем всего самого доброго! Ваши собаки в безопасности и также передают вам привет. Выздоравливайте поскорее. К сожалению, мы не можем навестить вас. Нас просто сюда не пускают. Но не беспокойтесь. Все — в порядке. С большим приветом.

Ваши верные друзья и помощники».

Больше им ничего не пришло в голову. Да и что писать? Свои вопросы и сомнения они могут доверить бабушке Редлих только с глазу на глаз. Да, хорошо бы иметь шапку—невидимку. Тогда можно было бы запросто проскочить мимо привратника в больницу. Вот это было бы здорово!

В витрине табачного магазинчика «Сигареты от Хампе» на Колодезной улице висит объявление. Оно прикреплено к внутренней стороне оконного стекла четырьмя кусочками липкой ленты: «Продается прекрасный земельный участок для застройки. Подробности можно узнать в магазине».

Антье Гербер заметила отпечатанное на пишущей машинке объявление, когда покупала для отца пачку сигарет «Ювель». Она сначала безучастно скользнула взглядом по бумажке, но затем ей бросилась в глаза одна особенность: буква «е» в машинописной строке выпадала из ряда. Такая пляшущая литера была и в письме с угрозами, которое получила в свое время бабушка Редлих. Антье знала об этом. Не долго думая, она купила пачку «Ювель», отнесла сигареты отцу и побежала к Лутцу. Тот как раз выводил Зенту на прогулку. Карапуз Миха увязался с ним.

— Ну, моя хорошая, наложи, пожалуйста, свою кучку, — уговаривал он овчарку, пока Антье докладывала Лутцу о своем открытии.

— Большое спасибо, что пришла, — сказал Лутц. — Нам нужно немедленно прояснить это обстоятельство. Я сам поговорю с продавцом сигарет. Ты со мной?

Антье отказалась.

— Я не пойду, — ответила она. — Господин Хампе знает меня. Мой отец постоянно берет у него сигареты.

— Как хочешь. — Лутц не стал ее уговаривать. — Но пожелай мне хотя бы удачи. Может быть, это объявление в витрине поможет нам выйти на отравителя собак.

Антье скрестила большие пальцы рук, произнесла заклинание: «Той, той, той» — и трижды сплюнула.

Хампе—сигара был крупным мужчиной, с двойным подбородком и большим животом. Пожалуй, этот человек тянул килограммов на сто. Он не отказывал себе в самых лучших сигарах, которые получал для продажи.

Обычно поклонники такого изысканного курева — приветливые, добродушные люди. Но господин Хампе такими чертами характера не отличался. Впрочем, как и его двенадцатилетняя Фифи. Эта небольшая собачка терпеть не могла своих более крупных собратьев. Как только Лутц и Миха с Зентой вошли в тесный магазинчик, Фифи встретила их пронзительным, рвущим нервы лаем.

— Спокойно, спокойно! — приказал Хампе и попытался выдворить маленькую ехидну в соседнее помещение. Но Фифи оказалась проворнее своего хозяина. Она несколько раз сумела увернуться, прежде чем он пинком выгнал ее в кладовую. При этом войлочный шлепанец с правой ноги слетел у него прямо под прилавок. Пришлось нагнуться, чтобы достать его оттуда и предстать перед покупателями при полном параде. Наконец, Хампе с красным лицом, тяжело дыша, выпрямился и не очень—то любезно обратился к мальчикам:

— Что нужно, ребята?

Лутц вежливо наклонил голову.

— Извините за беспокойство, но мы хотели бы кое—что спросить вас об участке, который продается.

— Кто вас послал ко мне?

— Никто.

Хампе—сигара подумал, что его разыгрывают.

— Вы что, негодники, хотите, чтобы я вас вышвырнул отсюда? Держите меня за дурака? Не на того напали.

Но Лутц и глазом не моргнул:

— Извините, но нас интересует, кто написал объявление.

— Вон, сказано вам, вон — или пеняйте на себя!

И Хампе—сигара угрожающе двинулся на них из—за прилавка.

Зента почувствовала угрозу и поднялась навстречу мужчине. Лутц быстро дернул поводок, повернул собаку, а Миха распахнул дверь, и вся троица оказалась на улице. Спасайся, кто может!

— Вы, сорванцы, попробуйте еще раз появиться у меня! — заорал Хампе им вслед.

Они долго бежали, пока их ноги не стали двигаться помедленней.

— Что за глупая башка! — выругался Лутц.