Ольга Краузе - За фасадом того сада. Исторические повести

Иллюстрация на обложке Тамара Арчиловна Пагава

Иллюстрации в книжке Тамара Арчиловна Пагава

© Ольга Краузе, 2019

ISBN 978-5-4490-0619-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Когда, на поминках старого приятеля, его дочь дала прочесть дневник отца, я совершенно не ожидала, что для меня это будет интересно. Обычно, дневниковые откровения геев дальше того, кто кого и где подцепил с интимными подробностями их соития не идут. Но тут человек поведал о судьбах своих друзей и знакомых, а это уже интересно гораздо большему кругу людей, независимо от их пола и сексуальных предпочтений. Вот тогда, именно этот дневник подтолкнул меня тоже сесть и писать.

Нынче там, где много букв людям читать некогда. И смысла нет, когда все можно в кино посмотреть. И в кино далеко ходить не надо. У каждого в кармане смартфон или айфон, с которого в любом месте, в любое время люди кино смотрят. Однако жили в Питере женщины, про которых еще не скоро кино покажут. Уж больно муторное дело про таких кино снимать. Того и гляди рыжий Поп-Милон прискочет и демагогию про нерушимые скрепы замутит, накадит, нагадит так, что у всякого охота к затеянному делу пропадет. А мне все равно рассказать о подругах приспичило. Зря что ли они жили? Вот и написала я много букв с надеждой, что найдутся такие любители – наберутся терпения и прочтут истории уходящего поколения, и вспомнят своих знакомых, и поймут наконец, с чего они так чудили. Потому что, на самом деле, они вовсе не чудили – они просто были не совсем такие, как все.

Встанешь с той стороны монумента,

где адмирал Василий Чичагов

с графом Орловым-Чесменским

неслышно беседу ведут

у подола Российской императрицы,

и тебя совершенно

негосударственные мысли одолевают.

Тени далеких подруг,

задевая краем плаща,

рукава или просто косынки,

память мою растревожив,

напоминают в рассказах

о прожитой жизни своей.

В знаменитом фильме 1939 года, «Подкидыш», домработницу Аришу гениально сыграла Рина Зеленая.

– У нас вот так вот как раз, в 57-й квартире старушка одна тоже зашла. Попить воды попросила. Попила воды. Потом хватилися – пианины нету! Шо я вам должна отвечать? А может, вы жулики! Хорошее дело!

Откуда она взялась, эта Ариша с ярко выраженным украинским говорком, в довоенной Москве? Тридцать девятый год прошлого столетия. Еще каких-нибудь шесть лет назад Украина умирала от голода, на Харьковских улицах люди падали замертво, а что творилось в Украинских селах трудно представить. Украину взяли измором, коллективизация свершилась окончательно, крестьян снова закрепостили.

Но была все ж таки лазейка из бесправного и беспаспортного колхоза. И не возвращались парни из армии в родное село, а ехали на стройки, вербовались за полярный круг, только бы обрести краснокожую паспортину. А девчонок, еще малых и неразумных, ученые жизнью родители отдавали в город, в услужение новым советским господам, за тарелку супа, подстилку на сундуке, в прихожей и вожделенную прописку, с которой она с наступлением совершеннолетия могла получить паспорт.

Так, или иначе, и в Ленинграде, на улице Рубинштейна, в квартире одного очень важного номенклатурного товарища появилась Хрыстя. Впрочем, по имени ее никто не называл. Сначала звали Хохлушкой, а потом сократили до имени Лушка, хотя, согласитесь, что Хрыстя (Кристина) и Лушка (Лукерья) совершенно разные имена. Лушка была чем-то похожа на персонаж из фильма, только гораздо выше и шире в плечах. При каких обстоятельствах нынешний хозяин подобрал ее еще совсем девчонкой в одном селе на Слобожанщине, где он командовал заградотрядом? Сначала Лушка нянчила его детей, кашеварила-стряпала и прибирала квартиру, а потом уже ей и продуктовые карточки стали доверять, и деньги, посылая отстаивать очереди в магазинах. Ну и правильно, куда она денется, круглая сирота?

Когда началась война, и номенклатурный товарищ со всей семьей отправился в эвакуацию, Лушке места в их вагоне не нашлось, ее оставили стеречь квартиру, с полной уверенностью, что крепче и надежнее сторожа во всем Питере не сыскать. Ну и ладно. Что той Лушке война? Она в детстве такой голодомор пережила, что еще многих ленинградцев учила, как суп из старых башмаков готовить.

Блокада – 125 грамм сырого, с запахом керосина (защита от «трупной» эпидемии) хлеба в сутки. Мясные пирожки с Сенной. Этих пирожков на рынке было много. Так же много, как пропавших без вести людей. В начале 1942 года в Ленинграде появился новый вид преступления – убийство с целью добычи еды. По подворотням шныряли бродячие банды убийц. Они грабили стоявших в очередях людей, выхватывали у них карточки или продукты, устраивали набеги на хлебные магазины, врывались в квартиры, забирали ценности. Ходили слухи о братствах людоедов. За людоедов принимали людей со здоровым румянцем на лице. Их делили на два вида: те, кто предпочитал свежее мясо, и пожиратели трупов. О существовании трупоедов догадались по вырезанным из мертвецов кускам бедер, ягодиц, рук. Такое явление медики назвали «голодным психозом». Те, кто питался человечиной, находились в самой конечной стадии безумия. После зимы 1942 года на улицах не осталось ни одной кошки, собаки, птицы, крысы…

Пока тысячи людей пухли от голода, другие наживалась на этом. Работники молочной фабрики за стакан молока выручали золото, серебро, бриллианты. А молоку-то в блокаду откуда взяться? – его из соевых бобов на заводе гнали. Иначе и никак. Более предприимчивые люди организовали продажу так называемой «бадаевской земли», вырытой в подвалах сгоревших Бадаевских складов. Это была грязь, куда вылились тонны расплавленного сахара. Первый метр земли продавали по сто рублей за стакан, земля, взятая поглубже за пятьдесят рублей.

SPB.AIF.RU рассказывает о том, что пришлось пережить ленинградцам во время блокады, в цифрах и фактах. http://www.spb.aif.ru/leningrad/1089961