Ольга Краузе - За фасадом того сада. Исторические повести

Немцы перебрасывали агентуру до конца существования третьего рейха. Причём с отступлением всё больше численно забрасывали.

В 442-м госпитале, в мужском и женском туалете, обнаружили пачки фашистских листовок-пропусков «на ту сторону». Кинулись искать, кто подбросил – нашли. Оказалось, бывшая секретарша начальника госпиталя, сожитель которой, как потом выяснилось, был агентом абвера. Так вот она приперлась в госпиталь, переночевала у приятельницы и оставила листовки в туалетах. После этого-то и началась операция по обнаружению «немецкого агента».

Возвращается однажды Нонна после работы в свой барак, в Автово, а навстречу ей соседка.

– Нонна, вертай обратно, отсидись где-нибудь, твоих «воронок» забрал.

– Как забрал?

– Так и забрал, забудь сюда дорогу.

И пришлось Нонне теперь к Натану на постой проситься. А Натан сам себе не хозяин, у дяди живет, вроде бы и неудобно, а что делать? Но там, у него, родичи с пониманием оказались.

– Нонночка, живите, сколько надо! Вы нашего Натанчика спасли, а мы что ли нелюди?

– Спасибо, мне бы переночевать, а завтра я к участковому схожу, узнаю, что там с родителями.

– И не вздумайте! Ходите только на работу и обратно сюда! Лес рубят, щепки летят! И родителей не спасете, и себя погубите.

Вот так их и поженили Нонну и Натана.

Сердечный друг Натана с фронта не вернулся – погиб при форсировании Днепра. Родители Нонны тоже где-то затерялись.

А Нонна и Натан живут. Интересная пара получилась. Оба консерваторию закончили. Он по классу фортепиано, она по вокалу. Работали в филармонии, объездили с гастролями весь Советский Союз. Заграничные гастроли им, конечно, не светили, поскольку они оккупацию пережили, ну и не они одни такие.

Работали дуэтом, пока не подружились с такой же интересной парой, тоже музыканты. В Катькин сад зашли как-то вечером, встретили коллег – разговорились, обнаружили «общие интересы». Вот и спелись. И получился квартет «Адажио» – может, слышали? Слухи, правда, про них весьма пикантные ходят…

Но музыка-то хорошая!

Ее город обороняла 9-я армия, которая чуть не оказалась в окружении и спешно отходила через наплавную переправу к Одессе. Генерал-полковник 11-ой армии вермахта Ойген Фон Шоберт вызвал авиацию, однако советские части умудрились переправиться и уйти. 16 августа 1941 года немецкие войска вошли в Николаев.

Позже, 21 сентября 1941 года, Фон Шоберт посадил свой самолет на заминированный аэродром в Широкой Балке, и разлетелся на мелкие кусочки. Однако, он успел проникнуться нуждами своих солдат и в срочном порядке затребовал от тыловиков «сексуальное довольствие».

11 августа два борделя из тридцати женщин прибыли в Вознесенск на танках, а еще два окопались под Николаевом со стороны Водопойских хуторов.

Наши ушли, город замер. Все магазины настежь и тишина. Только ветер гонял по безлюдной мостовой центральной Советской улице разноцветные бумажки никому больше не нужных советских денежных купюр… Вдруг раздался гул моторов, и к гостинице подкатили, крытые брезентом грузовики. Красотки в нарядных платьях выпорхнули из кузова.

В город прибыл немецкий походный бордель.

– Ой, да какое нам дело до интимной стороны жизни солдат вермахта в оккупированном Николаеве!

– Нам – никакого, а моих героинь это касается. Так что наберитесь терпения.

На шестой неделе вражеская пехота ушла дальше, на восток, и тыловые службы отправились вслед за передовыми частями, а за ними и походные бордели навсегда покинули город, а их место заняли стационарные заведения, согласно указу Гитлера от 17 июля 1941 года о создании «Имперского министерства по делам оккупированных восточных территорий» под руководством Альфреда Розенберга. Эта организация обязана была скрупулезно регламентировать отношения немецких властей с местным населением.

Немцы, народ дотошный, так что и сексуальная жизнь в оккупированных территориях определялась нормативными актами, которым следовали все немецкие администрации.

А население Николаева еще не успело забыть первую германскую оккупацию, но успело отвыкнуть от дореволюционных публичных домов. Ведь уже в 1929 году Совнарком СССР отрапортовал, что в Советском Союзе устранены социальные условия, порождающие проституцию. Так что в самом начале полевые бордели вермахта и местные жители существовали отдельно друг от друга. Но когда «военные» проститутки последовали за своими частями на Восток – в городе начали создавать тыловую сексуальную инфраструктуру.

По адресу Московская, 31 (угол Потемкинской) в гостинице офицеров люфтваффе открыли первый элитный бордель, где работали немки. А к началу 1942 года открылись два заведения для нижних чинов, фольксдойче и сотрудников местной жандармерии. Они располагались на 2-й Слободской, 44, во дворе продуктового склада, и на Спасском спуске, 14 (угол Шоссейной – бывшая Фрунзе).

О работе этих учреждений, свидетельствует газета «Deutsche Bug-Zeitung», которая издавалась Николаевским генеральным комиссариатом. Статья в номере от 23 ноября 1942 года повествует о расчетах пропускной способности и логистике немецких гарнизонных борделей. По штату, рядовому составу полагалась одна проститутка на 100 солдат, для унтер-офицеров – 75, а для офицеров – до 50 клиентов на человека.

Отбор кандидатур для тыловых борделей В 1941-м был строгим: Только чистокровные немки, отменного здоровья, без телесных изъянов, ростом не ниже 170 сантиметров и с хорошими манерами. Позднее, когда чистокровных немок стало не хватать, на работу уже брали и светловолосых украинок.

Согласно уставу сухопутных войск, для посещения борделя, солдат получал 5 талонов на месяц и проходил медосмотр. В заведении он регистрировал талон на кассе, а корешок сдавал в канцелярию воинской части.

Немцы успели сжечь документы перед отступлением и никто никогда не узнает сколько николаевских женщин пожелали зарегистрироваться в списках городских проституток.

Судить легко, но у каждой такой женщины своя причина. Ведь, как правило, именно на женские плечи падают все тяготы вражеской оккупации.

После освобождения Николаева от фашистов, Оксана не рискнула оставаться в родном городе. Под немцами, благодаря ее изворотливости, семья выжила, младших братишек и сестренку в Германию не угнали. А теперь, если наши прознают, как она выживала – не пощадят ни ее, ни спасенных детей и родителей. А так, без нее, авось их и не тронут.

Бежала Оксана на Север. Мыкалась по углам Псковской окраины, пока ни осела окончательно на берегу речки Тигода, под Любанью, в каптерке совхозного конюха Жеки.