Алексей Биргер - Тайны смотрителя маяка

— Поняли, — хором ответили мы.

— Вот и хорошо. Топа, иди с ребятами на прогулку! Обиделся небось, что тебя утром не взяли?

И отец вернулся в дом.

Топа с большой охотой присоединился к нам и всеми возможными способами демонстрировал радость, что мы решили обойтись без велосипедов.

— Фью! — присвистнул Ванька, когда мы немного отошли от дома. — Вы слышали? Выходит, этот Птицын лупцует сына почем зря! Тоже мне гусь!

— Как будто он один… — сказал я. Мы знали нескольких ребят из деревень и предместий, чьи отцы брались за ремень, когда те «отличались». — Меня больше интересует другое. Что за заказчик, с которым так срочно встречался Птицын? И почему он повез этому заказчику целых зверьков, когда легче было отвезти только шкурки? Ведь это ж килограммов пятнадцать лишних? Хоть Птицын и силач, но пятнадцать килограммов вдобавок ко всей его амуниции было бы и для него чувствительно… И почему, наконец, заказчик хотел получить шкурки сразу, полусырыми, а не готовыми к тому, чтобы шить из них воротник или шапку? Видите, сколько вопросов…

— Хм, — пробормотал Ванька. — Если бы это были не лисицы, а рыба, я бы сказал, что он спешил, чтобы они были совсем свежими…

— «Свежая лисица»? — переспросил я. — Что за чушь?

— Постой! — Ванька вдруг так разволновался, что остановился сам. — В заповеднике ведь бегают две или три чернобурки, так?

— Отец учитывает все потомство Домино… — возразил я.

Когда-то мы заметили в заповеднике черно-бурого лиса, которого, естественно, назвали Домино — как знаменитого героя рассказа Сетона-Томпсона. От этого Домино было два или три потомства, и всегда среди рыжих лисят попадался кто-то в папочку. Самого Домино мы не видели уже года два, — возможно, он и умер, а отец скрывал от нас это, потому что нам он очень нравился, а возможно, ушел или стал крайне осторожным из-за того, что браконьеры принялись пошаливать больше обычного, — но все его потомство у отца на строгом учете.

— Отец знает все норы чернобурок, и если бы Птицын напал именно на эти норы, то было бы ясно, что браконьер получил заказ добыть чернобурок живьем, для разведения или просто для экзотики. Ведь сейчас многие богачи содержат редких животных… И тогда понятно, почему Птицын так спешил: чем скорее пересадишь лисиц из рюкзака в нормальный контейнер для перевозки, тем для них лучше! Но Птицын шуровал в норах обычных, ничем не примечательных лисиц, согласен? Иначе его поведение отцу не показалось бы странным!..

— Все правильно, — признал Ванька. — Пусть это были не чернобурки. Но если допустить, что кто-то заказал Птицыну живых лисиц, а не чернобурок, то все становится на свои места. Он ведь и ловил их очень аккуратно — сетками, а не капканами… Как по-твоему, Фантик?

— А? Что? — откликнулась Фантик как-то очень рассеянно.

— Что с тобой? — изумился Ванька. — Ты даже не слышала, о чем мы говорим?

— Не слышала, — призналась Фантик.

— Да что с тобой? — рассердился Ванька. — Опять поешь, что ли? Только про себя, чтобы мы не слышали?

— Нет, я не пою, — покачала головой Фантик. — Я думаю.

— О чем? — спросил Ванька с таким видом, как будто на самом деле хотел спросить: «О чем ты вообще можешь думать?»

— Да все об этой видеокамере, — сказала. Фантик. — Никак у меня тут не сходится…

— Тебя смущает, что такой человек, как Сергей, мог забыть на всю ночь про такую камеру? — спросил я.

— И это тоже, — сказала Фантик. — Но главное в другом. Сергей — профессионал или почти профессионал, и он никогда бы не оставил камеру пустой, не заряженной. Вот папа — он любитель, только начал снимать, и то у него на время путешествий в камере всегда стоит пленка. Отснял одну, тут же вставил другую. Перезарядить камеру — это буквально полсекунды, когда запасная кассета в кармане. Вряд ли упустишь что-нибудь интересное… Тем более на реке, где жизнь вообще движется довольно медленно. То есть я хочу сказать, легче и удобней на ходу перезарядить камеру, имея запасную кассету при себе, чем вынимать недоснятую, бегать вниз и вверх по яхте, чтобы вставить чистую…

— Допустим, — сказал я, — он знал, что его ждут какие-то очень интересные съемки, что снимать придется долго и при этом каждая секунда дорога… Вот он и решил подготовиться заранее!

— Но тогда бы он не забыл об этом, не заболтался бы с друзьями и не лег бы спать! — выпалил Ванька. — Верно, Фантик?

— Совершенно верно, — сказала Фантик.

— В общем, как ни крути, что-то странное выходит, — сказал я. — А ты что думаешь, Топа?

Топа поглядел на нас и склонил голову на бок, словно мучительно размышляя.

— Он тоже чем-то недоволен, — сказал Ванька. — Обрати внимание, он ни разу не убегал далеко от нас. Ходит вокруг нас небольшими кругами и все время нюхает воздух. Что с тобой, Топа? Ты что-то чуешь?

Топа задумчиво поглядел на нас и опять принюхался. Мне показалось, что он напряжен, а шерсть на его загривке шевелится и становится дыбом.

— Его что-то волнует, — проговорил я. — И как раз в той стороне, где маяк и яхта причалена. Вот что, возьму-ка я его на поводок! Иди сюда, Топа.

Топа вполне спокойно позволил взять себя на поводок, и мы пошли дальше. Яхту и маяк мы прошли стороной, чуть срезав путь. Топа несколько раз дернулся в ту сторону, но особенно не настаивал.

— Что-то его тревожит, — сказал Ванька. — Может, сходим туда?

— Скорее занимает, чем тревожит, — ответил я. — Если бы что-то тревожило его по-настоящему, он бы потащил меня за собой.

Я отпустил Топу, лишь когда мы оказались в нашей бухточке. Он принялся интенсивно обнюхивать землю.

— Ну, разумеется! — сказал я. — Столько народу тут побывало за эти дни, что тебе интересно все выяснить. Да, Топа?

Топа бросил на нас быстрый взгляд и продолжил свои исследования. Поняв, что лучше дать ему развлекаться по-своему, мы достали из кустов кисти и банки с краской.

— Красьте погуще, — сказал я. — Вообще-то красят в два слоя, но тогда второй слой мы сможем нанести лишь завтра, когда высохнет первый, а отплыть, значит, только послезавтра. Поэтому будем красить в один слой, но поплотнее.

Красить оказалось намного легче, чем смолить и конопатить. Краска ложилась плотно и ровно. Я стал красить нос, Ванька — корму, а Фантик — левый бок посередине, чтобы потом перейти на правый.

— Надо подумать о названии лодки, — сказал Ванька, когда мы поработали минут пять. — Какие будут предложения?

— У Фантика, наверно, только одно предложение — «Титаник», — усмехнулся я.

— А почему бы и нет? — осведомилась Фантик. — Правда, название не очень счастливое…

— Да уж! — хмыкнул Ванька.

— Но можно придумать что-нибудь похожее, — продолжила Фантик. — Титан — это ведь здоровенный великан, богатырь. Можно назвать «Великаник».