Ежи Брошкевич - Тайна заброшенной часовни

В ответ Пацулка только негромко хихикнул.

— Вот черт! — тихо воскликнул Брошек.

— Ну, — буркнул Пацулка.

В этот момент в долине раздались радостные возгласы, аплодисменты, а кто-то даже запел. Потому что автобус встал на все четыре колеса. В нем зажегся свет, загудел, поторапливая туристов, клаксон, и зазвучал бодрый металлический голос экскурсовода. Кутерьма продолжалась еще добрых пятнадцать минут, потому что несколько пар затерялись в ночной мгле и теперь бежали к автобусу с разных сторон: от моста, от реки и даже из леса.

Наконец — в двадцать два часа сорок две минуты — долина огласилась ревом заработавшего мотора. Снопы света от фар пробили темноту, и автобус тронулся в путь.

На веранде появился Влодек.

— Все в порядке, — сообщил он. — Уж я глядел во все глаза — как наши девочки на «пана Долецека». Ручаюсь: никто из туристов не мог протащить в автобус предмет размером метр тридцать на восемьдесят.

— Отлично! — тихо воскликнул Брошек.

— А что у вас? — спросил Влодек.

— У нас все спо… — начал Брошек, но не договорил: Пацулка схватил его за руку — а хватка у него была железная.

Брошек замолчал, и все трое обратились в слух.

Рев автобуса уже стих. В долине Черного Камня остались только безмолвные, скрытые ночной темнотой дома, река и лес. Лишь ветер негромко шумел в листве. Но к этой монотонной спокойной мелодии примешивался странный звук. Казалось, плакал ребенок. Или стонал человека. Или повизгивал угодивший в западню зверек.

— Что это?! — одновременно спросили девочки в палатке.

— Что это? — шепнул Влодек Брошеку.

Ребята прислушивались еще несколько секунд, пока Влодек первый не понял, что они на самом деле слышат.

— Это же дверь! — крикнул он. — Дверь часовни! Кто ее открыл? Ветер?!

Пацулка, не говоря ни слова, скатился с веранды. За ним бросились Брошек и Влодек. Услыхав топот, девочки выскочили из палатки, и через минуту вся пятерка уже стояла перед часовней.

Увы! Не ветер распахнул дверь. Ветер только ее дергал, заставляя жалобно поскрипывать железные петли.

Хватило одной вспышки фонарика, чтобы понять, кто побывал в часовне: картины на стене не было!

— Что с магистром? — испуганно крикнула Ика.

Магистр лежал в спальном мешке со связанными руками; голова у него была обмотана какой-то грязной тряпкой. Он извивался, как угорь на прибрежном песке. Едва его освободили, он заревел: «Я их догоню!» — и, не слушая уговоров, вскочил на мопед и помчался вслед за автобусом. Похоже было, он лишился рассудка: выкрикивал бессмысленные, бессвязные слова и, кажется, плакал от ярости.

А ребята, естественно, на некоторое время задержались возле часовни.

— Не уберегли. Конец, — сказал Влодек.

Тогда Пацулка заговорил — во второй раз за этот день.

— Нет, — сказал он. — Все еще впереди. Пошли домой. Надо поговорить.

Разговор продолжался целый час. Следует особо подчеркнуть, что когда Брошек рассказал, о чем они с Пацулкой беседовали на веранде, то, вопреки ожиданию, не услышал протестующих возгласов и не увидел на лицах друзей недоумения, изумления или возмущения. Правда, восхищения он тоже не увидел. Просто все без лишних эмоций с ним согласились.

— Мы с Икой как раз говорили об этом в палатке, — сказала Альберт.

А Влодек добавил:

— И я почти целый вечер об этом думал. Только не был уверен…

Потом приступили к составлению плана действий на следующий день — день решающей схватки с некой персоной, которой решено было отомстить за ложь, мошенничество, преступления и подлость.

Задания всем досталсь нелегкие. Даже Ика в ту ночь долго не могла заснуть. Один Пацулка, надевая пижаму, вздохнул с искренним облегчением.

— Хорошо, что не пришлось ждать до рассвета, — сонно пробормотал он. — Украли… значит, можно поспать.

— Ты что, спятил? — возмутился Брошек.

Но Пацулкино замечание вовсе не было лишено смысла.

В доме на холме в то утро никого не потребовалось будить, хотя только мама накануне легла рано; кстати, лишь они с Пацулкой спали крепко и ничего плохого во сне не видели.

Остальные же вначале долго не могли заснуть. Потом их всю ночь терзали кошмары: погони, преследования, опасности… Даже отца (который отправился спать только на рассвете, начертав на последней странице рукописи слово «КОНЕЦ!») мучили страшные сны. Он сдавал вступительные экзамены в лицей, и препротивная преподавательница физкультуры заявила, что ему не удастся открыть теорию относительности и посему придется стать оперной певицей и выступить на ближайшем фестивале в Сопоте. Затем она велела ему спеть песню «Зачем ты уходишь в синюю даль», а он никак не мог вспомнить мелодию этого известного шлягера.

Ика дважды пронзительным криком будила Катажину, однако объяснить, почему она визжала «ай-яй-яй!», так и не сумела.

А Влодеку снился кулачный бой с огромным и полосатым, как тигр, утенком Дональдом, завершившийся тем, что Влодек изо всех сил саданул кулаком по стене, и это было вовсе не так забавно, как могло бы показаться со стороны.

Ночь вообще была очень неспокойной. В долине бушевал прилетевший с Великих Гор ветер, и каждая минута без сна была заполнена его ревом и хохотом. Это еще больше усугубляло тревогу и мучительное ощущение потерянности. Правда, незадолго до рассвета ветер стих.

Рассвет занялся туманный, но постепенно туман начал рассеиваться, сползать по склонам холмов и веткам деревьев на влажные луга и наконец погрузился в волны реки, чтобы спокойно в них утонуть.

И над миром засияло солнце!

Утреннее огромное ясное солнце. Было пять часов утра.

Не прошло и часа, как солнечные лучи проникли сперва в спальню мальчиков, а потом и девочек. Пацулка, почувствовав на лице их теплое прикосновение, мгновенно проснулся, радостно засопел и спустил ноги на пол. Потом в спальне раздалось звонкое чиханье. Так прореагировал на солнце Влодек. Чих прозвучал как выстрел. Брошек подскочил на кровати и завопил:

— Руки вверх!

А когда понял, что произошло, завопил еще громче:

— Да здравствует солнце!

Было еще только без двадцати шесть, но кто в такое утро мог долго валяться в кровати! На лугу возле дома ансамбль кузнечиков и шмелей исполнял воскресную утреннюю увертюру. В лесу с самого рассвета гремела мощная птичья оратория. Закружились в утреннем танце белки, а по большой изумрудной поляне на вершине противоположного холма прошествовало небольшое оленье стадо под водительством рогача с серебристой шерстью.

Купанье у колодца на таком солнце доставляло истинное наслаждение, хотя вода была еще обжигающе холодна. Тем не менее возле колодца появились и девочки в купальниках, и в течение последующих пяти минут на обливание, обрызгивание и т. п. было израсходовано не меньше двадцати ведер воды.