Андрей Трушкин - Все явное становиться тайным

Женщина оказалась не робкого десятка, она, с трудом сохранив равновесие, тут же бросилась за ворами. Но куда ей было угнаться в туфлях на высоком каблуке за роликами «Roller Blade» или «К-2». А то, что эти ребята были экипированы как надо, со стороны было очень заметно, скользили они по асфальту плавно и очень быстро.

В считанные секунды воры повернули за угол дома и тут же исчезли, как будто сквозь землю провалились. Женщина тоже добежала до угла, в растерянности остановилась, что-то крикнула и, всплескивая руками, двинулась дальше. Потом она остановила прохожего, что-то у него спросила, и тот махнул в сторону, показывая ей направление.

— В отделение милиции пошла, — догадалась Янатаха.

— Или в супермаркет, — подсказала я.

— Какой супермаркет? У нее же денег не осталось, — отбрила меня Янатаха. — В милицию двинула, в милицию, голубушка. Ну что ж, очень хорошо, нам бы помощь милиции тут ой как пригодилась. Только, естественно, не прямая, а косвенная. А эти-то двое ловко работают, — оторвалась наконец от бинокля Янатаха. — Прям как в китайском цирке. Наверное, тренировка у них дай боже. Однако что же с ними делать, как же их заловить?

— Есть иде-ея, — задумчиво протянула я. — Мы их будем ловить, как рыбу.

— Какая рыба в нашем-то районе?

— Живая рыба — как в местном гастрономе.

— Хотите вы сказать, что мы используем живца?

— Живца. Но только кто им будет? О нет, хотелось бы не мне!

— Но почему? Ведь нужно нам две роли в этой драме.

Одна — охотник, а другая — подобна яме — просто западня.

— А чем экипируем мы охотника?

— Коньками «Roller Blade» и битой, желательно покрепче.

Сейчас я расскажу тебе подробно план.

Представь: такое утро, время, место, ну прямо как сейчас, и ты идешь по нашему району, небрежно сумочкой в воздухе играя.

Возможно, нам придется одеть тебя покруче, и, может быть, подкрасить, чтоб вид был, как у тех людей, что пашут за зарплату немалую.

Ну что ж. Давай представим дальше, что метрах эдак за тобой в двухстах, неслышно, словно Черный Плащ, крадуся я.

Два вора, добычей Легкой соблазнившись, выходят на тебя, а я иду за ними.

Заметила ты, как они себя вели?

— Конечно. Сначала огляделись, а уж потом рванули к жертве.

— Вот точно так они и будут делать, на чем и погорят.

Не думаю, чтобы услышали они, как сзади, на роликах, подъедет третий.

Верней, четвертый участник этой драмы. Я думаю, что жертве паниковать не стоит.

Но слушай — как только колеса будут приближаться, держи покрепче сумку.

Тебе ведь нужно выиграть всего каких-нибудь секунд пятнадцать-двадцать.

А тут и я подъеду с битой.

— И что, так прямо будешь бить?

— А что нам остается?

— Но, может быть, позвать кого-нибудь на помощь?

Парней покрепче.

— Да, хорошо бы. Но ведь придется все им объяснять.

Попробуем сначала справиться вдвоем.

— Мне этот план по нраву, однако думаю, что жертве неплохо было бы вооружиться каким-нибудь предметом.

Для страховки.

— Да, это верно, хотя воришкам, застигнутым врасплох, навряд ли хочется подраться.

Я думаю, они отправятся в бега.

— Ну нам ведь пара не нужна. Достаточно сбить с ног хотя бы одного.

— Действительно. Хотя бы вот того, второго, который любит так изящно дергать сумки.

Того же, что толкает жертв, отпустим мы.

— А первого сдадим милиции.

— Вот это не годится. Мы не имеем права.

— Если бы не Ирка! Да, ситуация дурная.

Но все же, по крайней мере, поначалу, придется разбираться нам самим. Натаха, если честно, немного все же страшновато.

А вдруг не справимся?

— Тогда придется убегать. Ты, скажем, через забор детсада, а я уж как-нибудь умчусь.

— Мне кажется, что эти воры ездят быстро.

— Ну что ж, тогда мы приготовим им сюрприз.

— Что это может быть?

— Ну, скажем, духи «Черемуха» с нервно-психическим настоем.

— Или свисток.

— Или истошный женский визг.

— Такой, что от него закладывает уши.

— Или еще идея — приготовим план второй — для отступления.

— К примеру, юркнем между гаражами и приготовим всякой дряни, чтоб рухнула за нами, бандитам отрезая путь.

— Так я не поняла: кто будет гнаться и за кем?

Тут мы обе рассмеялись. Как всегда, наша манера разговора подняла нам настроение, и, кроме того, в кратчайшие сроки мы разработали план операции. По крайней мере, это было лучше, чем просто сидеть на кухне, наблюдать в бинокль за тем, как всякая шпана грабит людей, да еще к тому же ворует детей, чтобы получить за них выкуп.

Когда нам надоело сидеть дома, мы решили двинуть в Лужники с тайной мыслью, что Мамочка пораньше сорвется с работы и приедет обкатывать свою любимую рампу.

Как и в прежние дни, вокруг стадиона сновала тьма народа. Одни тянули на своих жутко скрипящих, будто просящих о помощи тележках какой-то товар, другие — с не менее громоздкими приспособлениями для перевозки — двигались им навстречу. Между челноками, рассерженно сигналя, медленно передвигались автомашины, юркими воробьями скакали дети и, срезая углы, по парковым дорожкам носились роллеры.

Мы два раза совершили круг почета вокруг тусовки, но Мамочку не заметили. Пришлось нам сесть на лавку и, ожидая его, наслаждаться солнцем.

Тем временем роллеры затеяли какую-то игру. Они разбились на две команды, потом встали на дорожке, которую с двух сторон замыкали канализационные люки. Один из парней вынул из-под куртки летающую тарелку, другой свистнул, и игра началась.

В правила мы въехали довольно скоро: для победы необходимо было положить тарелку на канализационный люк, который охраняли противники. Тарелку можно было перекидывать по воздуху, швырять по земле и даже перекатывать. Атаки были довольно жесткими — разрешено было толкаться и всячески мешать противной стороне. Для того чтобы тебя не сбили с ног на асфальт, нужна была быстрота.

Тарелка то и дело мелькала в воздухе, роллеры, выписывая самые невероятные кривые, бегали вслед за ней, и мы так увлеклись игрой, что не заметили, как к нам подрулил Мамочка.

— Ну что? — спросил он, наклоняясь сзади над нашими головами. — Нашли своего изверга рода человеческого?

— Привет, Мамочка! — обрадовались мы.

Да-да, именно обрадовались, потому что Мамочка был из тех людей, которые непонятным, непостижимым образом сразу располагают к себе. И не сказать, чтобы он был потрясающе красив, но он излучал такое обаяние, что рядом с ним трудно было себя почувствовать чужим и никому не нужным человеком.

— Нет, не нашли мы того парня, — пришлось честно признаться. — Хотя очень бы хотелось.

— Я тоже наводил справки, — обогнул Мамочка скамейку и присел рядом с нами. — Конечно, трудно сказать по одежде — сегодня человек так оделся, завтра — эдак. Но вроде бы среди моих знакомых похожего субъекта не наблюдалось.