Жорж Байяр - Необычайные каникулы Мишеля

Что, молодые люди, гуляем?..

Не лучшее место выбрали для прогулок, детвора!— раздался второй голос.

И вообще, любопытство — большой недостаток! Вам никогда об этом не говорили? Жаль, жаль! Ну-ка, подойдите сюда!.. Да поживей, поживей... пожалуйста!

Как видите, мы обращаемся с вами очень вежливо — однако мы вооружены... Так что давайте без хитростей! Ну, подходите!..

Послушай, Фред, эта ферма Дарвьера — не просто ферма. Похоже, это еще и детский сад. Вчера двое, сегодня двое — это уже четверо! Много там у вас еще малышей?..

Мишель и Даниель молчали. Они уже поняли, что люди, которые держат их сейчас в луче своего фонаря, захватили и близнецов.

—Ага... Я вижу, молодые люди не желают с нами разговаривать... Ну что ж, не желают так не желают! Нам спешить теперь некуда!.. Но мы терпеть не можем слишком любознательных детей, а потому примем некоторые меры предосторожности. Руки за спину, молодые люди! Фред, займись-ка гостями...

Один силуэт переместился вбок и оказался у братьев за спинами. Мгновение — и руки у них были крепко связаны.

Готово!— объявил Фред.

Теперь отведи их в апартаменты! Довольно поговорили!..

Мишель и Даниель, бесцеремонно подталкиваемые человеком, который отзывался на имя Фред, двинулись по подземному коридору и вскоре уперлись в дверь из неструганых досок, которую они прежде не заметили. Дверь закрылась за ними. Они слышали, как повернулся ключ в замке, как звякнула задвижка. Через щели плохо пригнанных досок мальчики видели, как слабеет, удаляясь, свет фонаря.

От потрясения, так внезапно обрушившегося на них, они какое-то время не в силах были сказать ни слова... Даниель первым обрел дар речи.

Дядя Франсуа словно чувствовал, когда просил нас быть крайне осторожными!.. Вроде так хорошо все шло! Мы так много всего обнаружили! Если я и ожидал кого-нибудь встретить, то уж никак не этих молодчиков!.. Кто же они такие, как ты думаешь?

Люди, которые терпеть не могут любопытных. Они ведь прямо сказали!

Не ворчи, старина! Сейчас не время. Ты как там, надежно связан?

Надежней не бывает. Этот Фред, видно, мастер своего дела. Я не могу даже шевельнуть руками!

Могли бы хоть свет нам оставить, скоты!

Конечно. И еще ножницы, чтоб было чем перерезать веревки!.. Интересно, куда они дели Мари-Франс и Ива?

Будь спокоен, в такое же тихое место...

Но Мишелю было не до шуток. Он впервые попал в подобное положение, будучи совсем не готовым к этому. К тому же, как старший, он тяжело переживал ответственность за судьбу близнецов: ведь родители были далеко. Он уже сожалел, что не поставил в известность тетю Жиль и дядю Франсуа о том, что малыши самовольно отправились в мэрию, чтобы смотреть какой-то кадастр... Вспомнив об этом, Мишель задумался: собственно, что за дела были у близнецов с хозяином виллы?

Черт возьми!— заговорил он наконец.— Готов пари держать, Мари-Франс и Ив давно уже что-то замышляли. Эта история с кадастровой книгой, встречи со Станисласом... Нет, не нравится мне все это!.. Не говоря уж... Ты как считаешь, Даниель: это естественная пещера?

Естественная?.. Ты что имеешь в виду?

Тебе не кажется, что подземелье, где мы находимся, вырыто людьми? Оно слишком правильной формы, чтобы быть пустотой между скалами.

Ты хочешь сказать, это какое-то тайное укрытие? Место, где укрывают товар? Например, контрабанду... Правда, это далековато от швейцарской границы...

А если это какая-то шахта? Нашли же недавно золото в горном массиве Монблан.

Шахта? Тогда — соляная... Тут ведь недалеко Лон-ле-Сонье... [3] Префектура в горном массиве Юра, где имеются соляные копи.

Ты все шутишь... Соляная или нет, все равно ничего не понятно. Но Мари-Франс и Ив — ребята себе на уме, и я уверен, что они забрались сюда не случайно.

Они долго молчали. Все гипотезы и предположения никаких ощутимых результатов пока не давали.

В общем,— продолжал Мишель,— если это шахта, то многое объясняется... Предположим, мсье Станислас пронюхал о ее существовании: тогда понятно, почему он так упорно стремился купить этот участок... Шахту ведь можно разрабатывать и дальше.

Я начинаю думать, что ты уловил самую суть, старина,— признал Даниель.— Ведь твоя версия позволяет понять и странное поведение дядюшки Арсена. Он, должно быть, знал, что тут есть... шахта, если угодно. И не хотел общаться с местными жителями потому, что боялся, как бы его тайна не была раскрыта!..

И, как говорится, унес свою тайну в могилу...

Стоп! Минутку, старина!— воскликнул Даниель.— Хоть так и говорится, это еще не значит, что так и есть. Ты забыл про Мотэна! Человека, который один продолжал приходить на ферму к Арсену и лечил его... пока тот не умер. Бедный старик, вполне возможно, доверил ему свою тайну; пусть даже невольно, в бреду...

Потрясающе, Даниель! Со-вер-шен-но по-тря-са-ю-ще! Конечно, Мотэн в курсе дела! Или, во всяком случае, о многом догадывается, многое подозревает! Ведь именно он приходил сюда той ночью...

Одну вещь ты все-таки не учитываешь, Мишель! По-моему, никакая это не шахта... Представляешь, какой шум должен был бы тут стоять: кирки, то, се... Я уж не говорю про отбойные молотки! Это насторожило бы любого прохожего, а уж Бурбаки — точно! Да ведь и руду надо было бы вытаскивать... Вывозить ее, продавать...

Тогда остается контрабанда. Ты, надеюсь, не думаешь, что Фред и его сообщник заперли нас тут без серьезной причины?

Кстати... Не пора ли нам подумать, как избавиться от их приятного общества?.. А потом будем ломать голову над этой тайной.

Подумать, старина, можно. Но, боюсь, все наши раздумья не заменят нам хорошего ножа!

На ферме царило смятение. Франсуа Дарвьер не находил себе места — и все больше склонялся к тому, чтобы вызвать жандармов.

Жена его, бледная от волнения, ходила взад и вперед по кухне, погрузившись в мрачные мысли. Зловещие слова Бурбаки насчет черного камня и жара в коже, терзающего Мотэна, не шли ни в какое сравнение с гложущей ее тревогой за судьбу близнецов.

Хоть бы Мишель с Даниелем вернулись!..— вздохнула она.

Да, меня тоже начинает беспокоить, почему их до сих пор нет,— признался Дарвьер.— А Медар? Этот-то где пропадает? Будь он здесь, я бы его хоть в Лошнэ послал, в жандармерию... Сам я боюсь оставлять ферму: вдруг еще что-нибудь вечером произойдет!..

Может, мне сходить в Лошнэ?—предложила Жильберта Дарвьер.

Нет, Жильберта... Тут ведь Софи... Ты должна быть с ней.

Фанни, которая стояла у раковины и мыла овощи, повернулась к ним.

Давайте я пойду, мадам,— сказала она.

Дарвьер понял, что сегодня ночью она предпочла бы быть подальше от фермы. У нее, видимо, тоже на душе было не очень спокойно.

Ну, если вы не против, Фанни. Тогда я напишу записку, а вы отдадите ее жандармам.