Иоанна Хмелевская - Особые заслуги

— Дорогая, возьми себя в руки, — умоляюще произнес пан Роман.

Поручик уже немного попривык к сюрпризам, которые ему преподносили шустрые детки, но вот чтобы и взрослые Хабровичи их выкидывали — это явилось для него некоторой неожиданностью. Ни он мужественно взял себя в руки и попытался понять, в чем же дело.

— Проше пани, я не совсем в курсе… Сначала ваши дети твердили о каких-то нарушениях, теперь выясняется, что и вы тоже… А вы? — обратился поручик к доселе молчавшему главе семьи.

— Нет, я не нарушал! — решительно отмежевался глава. — Во всяком случае полагаю, что не нарушал, — уже менее уверенно заявил он. — Но показания дать тоже готов!

Поручик принял решение.

— В таком случае начнем с вашего коллективного семейного преступления. Правда, я пришел к вам по другому делу, но, полагаю, оба они как-то связаны. Итак, слушаю…

Таким вот образом второй раз за утро была рассказана история разоренного муравейника и операции по его спасению, сопровождавшейся нарушением государственной границы. Причем рассказывали в основном родители, а сами нарушители только следили за тем, чтобы они чего не перепутали. Поручик внимательно слушал, не перебивал, только выражение у него на лице было какое-то… странное.

Но вот рассказ закончен. Замолчали удрученные Хабровичи, молчал и представитель власти. Долго молчал, и Яночка с Павликом потеряли всякую надежду на снисхождение.

Но вот, солидно откашлявшись, поручик заговорил, обращаясь к нарушителям:

— Так это из-за такой… такого недопустимого проступка вы не хотели мне обо всем рассказать?

— Ну да, — созналась Яночка. И грустно добавила: — Мы сначала хотели заработать какую-нибудь стоящую заслугу. И тогда нас бы не наказывали по всей строгости…

— Так у вас ведь уже были заслуги! Могли бы поделиться со мной своими сведениями. Ну хотя бы некоторыми!

— Какие там сведения! — с горечью вымолвил Павлик. — Одни слова, разве бы вы нам поверили? Вот если бы мы у них это отобрали и доставили вам или пограничникам — тогда другое дело, вот тогда можно было бы и рассказать все, что знаем.

Яночка чистосердечно призналась:

— Мы боялись, что вы их раньше времени переловите, и тогда расскажут они, а не мы. А Лысый видел, как мы границу переходили, и мог на нас наябедничать. И вы бы нас арестовали, а у нас никаких заслуг!

— А, понятно! Ну что же… Пожалуй, я могу сообщить вам, что дело очень простое и, собственно, закончено, все ясно. Ямы, оставленные после выкопанного вами шиповника, и в самом деле привлекли внимание пограничников и заставили их усилить пограничные наряды. В результате ваши знакомые… я говорю о преступниках, так вот, они, разумеется, заметили, что в лесу появилось больше патрулей, и решили какое-то время переждать. Благодаря этому мы и смогли их захватить. Так что полагаю, если рассматривать вопрос в совокупности… возможно, одно уравновесит другое.

— И что? — с надеждой спросила Яночка. — Нас не определят в исправительное заведение?

— Думаю, что если больших грехов за вами не числится, вам удастся этого избежать.

— Но ведь я… — неуверенно начала пани Кристина, однако поручик не дал ей закончить:

— Вам тоже, уважаемая пани, исправительное заведение не грозит, за это я ручаюсь.

Пан Роман, не выдержав, фыркнул и, вытащив носовой платок, с преувеличенным усердием принялся сморкаться в него, все еще фыркая и покашливая как-то странно. Поручик неодобрительно посмотрел на него.

— Могли бы не усложнять мою миссию, — сердито сказал он главе семьи. — И без того приходится нелегко, сами видите.

И обратившись к детям, спросил:

— Ну так что, будем беседовать с глазу на глаз или можно при родителях?

Решившись наконец оторвать подбородок от сплетенных рук и убрав локти со стола, повеселевший Павлик великодушно разрешил:

— Да чего там! Столько уже знают, пусть и об остальном услышат. Ведь все равно потом не оставят нас в покое.

Яночка предложила:

— Можем обо всем рассказать по порядку. Если хотите, конечно, а то мы можем и по-другому…

— Нет, нет, — поспешно заметил поручик, — по-другому уже было. Теперь давайте по порядку. Как вы вообще обо всем узнали? И о Рыжем, и о Лысом?

— От Хабра. Это он привел нас на кладбище. Сразу, как мы сюда приехали, в первый же день. Прямо с нашей базы отдыха. То есть с кемпинга… Рассказ детей поручик слушал с большим вниманием, родители — с огромным интересом и где-то даже с ужасом. Освободившись от нависшей над ними угрозы исправительного заведения, Яночка и Павлик оживились, взбодрились и рассказывали свободно, ничего не утаивая. Споткнулись лишь раз и добрались до пана Джонатана.

Павлик сокрушенно признался:

— Мы немножко приукрасили, ну, когда рассказывали о нецензурных выражениях. И выражения были не такие уж страшные, а главное, кроме них пользовался и другими словами.

— Помню, как же, — сказал поручик. — Говорил еще и «ты». И опять: такой-сякой…

— Не только «ты», и другие нормальные слова тоже. Например, говорил «отдай это!» и еще «признавайся, такой-сякой, что ты с этим сделал, продал, такой-сякой, признавайся, ведь давно небось нашел»…

— Ах! — вскрикнула мама и мальчик замолчал. Он же знал, мама не любит нехорошие выражения.

И поспешил успокоить ее:

— Не волнуйся, я не буду повторять выражения, а скажу только то, что было между выражениями.

Яночка кинулась на защиту пана Джонатана:

— И вообще пан Джонатан был против! Он не хотел им показать, где оно находится.

— Минутку! — нахмурился поручик. — Уточните, кто говорил о том, чтобы показать?

— Тот, который с ушами. Ну, тот самый, художник.

— И что он сказал? «Покажите, где это находится?» — Нет, только слово «показать». Так сказал: «А показать вы не хотели». А пан Джонатан сразу:

«Я тебе покажу, я тебе сейчас покажу» и опять выражения.

— Ага, понятно. Значит, просто не пожелал показать. А художника на кладбище вы видели?

— Ннет… кажется, не видели. И Хабр сказал, что на кладбище он вообще не был. Он только состоял в одной с ними шайке, Рыжий ему платил.

— А пан Джонатан в шайке не состоял?

— Нет, он только с художником общался. Только не знаю, можно ли это назвать общением, ведь они все время ругались…

— А я думаю, — хитро начала Яночка, внимательно наблюдая за реакцией поручика, — а я думаю, он, этот художник, хотел, чтобы пан Джонатан показал ему, в какой могиле это спрятано. А те бы ему за это хорошо заплатили. А пан Джонатан не хотел показывать…

Поручик рассердился.

— Слушайте, не путайте мне два разных дела! Ведь Рыжий же художнику и без того платил, забыла? И это ничего общего с кладбищем не имеет! И дайте наконец мне спокойно…

Павлик не дал.