Владимир Вафин - Чужаки

Песня Олега царапнула по душе воспитанников спецшколы. Особенно она обожгла тех, кто был из интерната и детдомов, и кого бросили родители. Чижак, который был уже в спецшколе один год, заплакал, услышав эту песню. Перед его глазами вновь всплыли картины пьянства и кровавых драк, происходивших на его глазах. Он положил руки на кресло и уткнулся в них головой.

Когда певец допел свою песню, в зале стояла напряженная тишина. Понимая, какие чувства он пробудил в душах ребят, Олег Синицын запел веселую, заводную песню «Ах-ух!», которую зал подпевал хором.

После него еще выступили два артиста с юмористической сценкой и гармонист из филармонии. Затем на сцену с разными номерами стали выходить воспитанники спецшколы. Всем очень понравился Коля Мурмин, который сделал несколько пародий на знаменитых артистов, а под конец своего выступления на суд всего зала представил пародии на сотрудников спецшколы, которые были встречены бурными аплодисментами. Все с нетерпением ждали выступления Дениса, чьи песни распевали уже по всей спецшколе.

— А теперь, — объявила пионервожатая, — на сцену приглашается Денис Росин.

Под ликующие крики, свист и аплодисменты зрителей Денис с гитарой наперевес вышел на сцену. Он улыбнулся, сделал несколько аккордов на гитаре, которую ему подарил Славка, и запел песню про капитана.

На последнем куплете пацаны били в ладоши в такт музыке и подпевали Денису. Он закончил песню и поклонился.

— Молодец, Принц! — доносились до него крики из зала.

Он снова провел по струнам, зал затих.

— Я хочу спеть вам новую песню. Вообще-то это не песня, а баллада, какие сочиняли в средние века. Итак, баллада про принца.

Слушая песню, зал словно замер. Все взгляды были устремлены на стоявшего на сцене Дениса. Вдруг из дальнего ряда кто-то крикнул:

— Классно, Принц!

Подростки подхватили этот крик, аплодисменты не смолкали с минуту. Под рукоплескания зрителей Денис спустился со сцены и подал гитару Мишке, которого он начал обучать игре.

— Держи! Мне, скоро выходить, а она тебе пригодится.

Смущенный Мишка с благодарностью посмотрел на него.

Последние дни Денис не находил себе места. Он ходил удрученный и подавленный, глядя, как родители забирают других подростков. Со щемящей болью он расставался с пацанами, с которыми сдружился.

Иногда наступали такие моменты, когда он начинал чувствовать беспомощность своего положения, и тогда он страдал от приступов одиночества.

Однажды Дениса вызвали в кабинет директора.

— Можно, Андрей Васильевич? — спросил он, просунув голову в дверь.

— А, Росин, входи, — махнул рукой директор. Денис вошел и поздоровался с сидевшим за столом пожилым лысоватым мужчиной в очках.

— Вот что, Денис, — обратился к нему Андрей Васильевич, — мы решили на педсовете выпустить тебя, но куда ты пойдешь? У тебя же никого нет! Вот мы и решили тебя пока отправить в интернат. Побудешь там с годик, может быть, а потом поступишь учиться, куда захочешь! Учись, не воруй, — назидательным тоном сказал директор. — Я уверен, что два года, проведенные в нашей школе, пошли тебе на пользу. Поедешь в интернат с воспитателем Владимиром Николаевичем.

— Все уже за меня решили? — взволнованно спросил Денис. — А может, я в Суворовское училище хочу или к брату на Кубань — в голосе появился слезный надрыв.

— Ну ладно, хватит, — и директор выставил руку ладонью вперед, — мы — государство, мы за тебя в ответе.

У Дениса ходуном заходили желваки. Он злобно посмотрел на незнакомого мужчину и, усмехнувшись, произнес:

— Ясно, я сам за себя не отвечаю. Я, Денис Росин — государственный человек.

— Росин, ты ведешь себя черт знает как! — разозлился директор.

— Уж каким воспитали, — съязвил, прищурив глаза, Денис.

— Росин! Не остри. Поедешь и все тут. И кончим на этом!

После обеда Владимир Николаевич забрал Дениса из спецшколы, где он потерял два года своего детства и это время кровавой зарубкой останется на сердце, и повез его в интернат, который находился на окраине города. В интернате Дениса встретили настороженно. Для воспитателей он был чуть ли не зеком из колонии малолеток и поэтому они смотрели на него с опаской и недоверием. С первой минуты Денис попал под бдительный надзор администрации.

Подростки же смотрели на него с уважением, особенно те, кто стоял на учете в милиции.

Повзрослевшие интернатовские девочки видели в нем красивого мальчика с атлетической фигурой, притягивающей внешностью и обворожительной улыбкой. Но Денис не старался сойтись ни с девочками, ни с ребятами и как-то сторонился их. Все свое время он проводил с малышами, которые напоминали ему Артемку. Эта привязанность немного заглушала тоску о брате.