Роберт Стайн - Пугало гуляет в полночь

Я еще издалека заметила, что хромать он стал сильнее и теперь опирался на белую трость.

Но я не успела обдумать это как следует, так как уже через мгновение дедушка и бабушка обнимали нас.

— Как хорошо, что вы приехали! — радостно восклицала бабушка Мириам. — Вы у нас так давно, так давно не были!

Потом пошли обычные в таких случаях замечания о том, как мы выросли.

— Джоди, откуда у тебя светлые волосы? — спросил меня дедушка Курт, покачивая седой головой. — В моей семье блондинов не бывало. Должно быть, они у тебя от отца. Нет, постой, я знаю. Ты их купила в магазине.

Он засмеялся. Этой немудреной шуткой он встречал меня каждое лето. И глаза его всякий раз сияли от восторга.

— Да, верно. Это парик, — подтвердила я, тоже смеясь.

Дед ласково дернул меня за длинные волосы. Марк в это время волок по земле рюкзак, вопрошая:

— У вас кабельное есть?

— Кабельное телевидение? — насмешливо переспросил дедушка Курт. — Нет. Но у нас есть три канала. На что нам больше?

Марк вытаращился на него и проворчал:

— Даже Эм-Ти-Ви нет!

Стэнли внес в дом наши чемоданы.

— Заходите скорей. Вы наверняка умираете с голоду, — сказала бабушка Мириам. — Я вам приготовила суп и сандвичи. А вечером будет курица с кукурузой. Я-то помню, что вы оба любите.

Дедушка с бабушкой вошли в дом, а я смотрела им вслед. Мне показалось, они постарели. Ходили медленнее, чем раньше. Дедушка Курт действительно хромал сильнее. И оба они были какие-то измученные.

Бабушка Мириам маленькая и полная. У нее круглое лицо и рыжие волосы. Вернее, такого цвета, что словами описать нельзя. Не знаю, какой краской она пользуется. Оттенка такого я ни у кого, кроме нее, не видела. Ходит она в темных очках с квадратными стеклами, они придают ей старомодный вид. И носит просторные платья. По-моему, я ни разу не видела ее в брюках.

Дедушка Курт высокий и широкоплечий. Мама говорит, что в молодости он был красавцем. «Как киноартист», — утверждает она.

Сейчас у него волнистые белые волосы, все еще очень густые. Его голубые глаза такие задорные, что мне всегда хочется смеяться. А лицо у него постоянно в белой щетине: дедушка Курт не любит бриться.

Сегодня он был в красно-зеленой рубахе с длинными рукавами, застегнутой, несмотря на жару, на все пуговицы, и в мешковатых джинсах на подтяжках. На одном колене его штанов я заметила пятно.

Обед был сказочный. Мы сидели за длинным кухонным столом. Солнце ярко светило в большое окно. Я отлично видела сарай, а за ним — кукурузное поле.

Мы с Марком рассказывали новости — про школу, про то, что моя баскетбольная команда может выиграть первенство, про нашу новую машину. Я, конечно, сказала, что папа отращивает усы. Вот это показалось Стэнли очень смешным, я уж не знаю почему. Он так хохотал, что поперхнулся супом. Пришлось дедушке Курту хлопать его по спине.

Трудно сказать, что может насмешить Стэнли. Как говорит Марк, он классный.

Во время обеда я глаз не спускала с деда и бабушки. Все удивлялась, как это они умудрились так перемениться за год. Такие стали медлительные, тихие. Вот что значит старость, подумала я.

— Стэнли покажет вам свои пугала, — сказала бабушка Мириам, ставя на стол блюдо с хрустящей картошкой. — Да, Стэнли?

Дедушка Курт громко закашлял. Мне показалось, что таким способом он велит бабушке Мириам сменить тему разговора.

— Я сам их сделал, — гордо сообщил Стэнли. Его большие глаза были обращены ко мне. — По книге.

— Ты еще учишься играть на гитаре? — спросил Марка дедушка Курт.

Я поняла, что дедушка Курт не хочет говорить о пугалах.

— Ага, — проговорил Марк, жуя картофель. — Только я свою продал. Теперь на электрической занимаюсь.

— То есть как? Ее в розетку включают? — брякнул Стэнли и захихикал, как будто очень удачно пошутил.

— Что ж ты не привез сюда гитару? — с укором сказала Марку бабушка Мириам.

— Не привез, и хорошо, — вмешалась я. — От его гитары у коров молоко скиснет.

— Они уже дают кислое молоко, — пробормотал дедушка Курт, опустив голову.

— Плохая примета, — заявил Стэнли. — Когда коровы дают кислое молоко — это не к добру

Вдруг глаза его расширились, словно от страха.

— Стэнли, все хорошо. — Бабушка Мириам положила руку на плечо Стэнли. — Просто дедушка Курт смеется.

— Дети, если вы наелись, — сказал дедушка Курт, — прогуляйтесь со Стэнли. Он вам покажет ферму. Вам же это всегда нравилось. — Он вздохнул. — Я бы сам с вами сходил, но нога опять начинает шалить.

Бабушка Мириам принялась убирать со стола посуду. Мы с Марком вышли вслед за Стэнли через черный ход. На заднем дворе недавно косили траву. Воздух был напоен сладким ароматом сена.

Около дома была клумба, и я увидела, что над ней порхает красивая колибри. Я толкнула Марка, чтобы он посмотрел, но, когда он обернулся, птичка уже улетела.

На краю обширного двора стоял старый сарай. Раньше его стены были белые, но теперь штукатурка сильно загрязнилась и начала осыпаться. Я подумала о том, что стены нужно срочно красить. Дверь сарая была приоткрыта, и сквозь проем были видны тюки соломы на полу.

Справа от сарая, на краю кукурузного поля, — небольшой зеленый домик, в котором живут Стэнли и его сын Стикс.

— Стэнли, а где Стикс? — спросила я. — Почему он с нами не обедал?

— Он уехал в город, — тихо ответил Стэнли. — Сел на пони и уехал в город.

Мы с Марком переглянулись. Да, мы так и не научились понимать Стэнли.

Посреди кукурузного поля кое-где стояли темные фигуры — пугала, о которых начала было говорить бабушка Мириам. Я стала смотреть на них, от солнца прикрывая ладонью глаза.

— Как много пугал! — удивилась я. — Стэнли, в том году было всего одно. Зачем их столько?

Он не ответил. Как будто не слышал меня. Просто шел вперед большими шагами, как аист. Бейсбольная кепка его была надвинута на самые глаза, а руки он засунул в карманы комбинезона.

— Послушай, мы сто раз видели ферму, — зашептал мне Марк. — Зачем нам опять ее обходить?

— Не хнычь, Марк, — оборвала его я. — Мы всегда обходим ферму. Традиция есть традиция.

Марк пробурчал что-то. Он лентяй. Ему лишь бы ничего не делать.

Вслед за Стэнли мы обогнули сарай и вышли на кукурузное поле. Стебли были уже выше меня. Золотистые початки сверкали на ярком солнце. Стэнли сорвал один.

— Давайте попробуем, созрела она или нет, — предложил он, улыбаясь.

Он держал початок в левой руке, а правой ловко сдирал с него шелуху. Через несколько секунд дело было сделано. Я взглянула на початок — и…

— А-а! — завопила я.

— Какая гадость! — хрипло выговорил Марк.