Роберт Стайн - Пугало гуляет в полночь

— Эй, Джоди! Подожди меня!

Я обернулась и зажмурилась — яркое солнце ударило в глаза.

Мой брат Марк все еще стоял на бетонной платформе. Поезд только что отошел, и я видела, как он ползет темной змеей посреди зеленой долины.

Я посмотрела на Стэнли.

Он стоял рядом и держал в руках наши чемоданы. Стэнли — сезонный рабочий на ферме моего дедушки.

— В толковом словаре напечатано, кто такой Марк, — объявила я. — На букву «т». Тормоз.

Стэнли улыбнулся.

— Люблю словари, — сказал он. — Бывает, часами их читаю.

— Марк, шевелись! — крикнула я, но Марк даже не ускорил шаг: он явно наслаждался жизнью.

Я откинула назад свои длинные волосы и опять посмотрела на Стэнли. Мы с Марком не были на ферме целый год. Но Стэнли совсем не изменился. По-прежнему очень худой. «Как макаронина» — так наша бабушка говорит. Его комбинезон, естественно, висит на нем мешком, как будто на пять размеров больше, чем нужно.

Думаю, Стэнли лет сорок. А может, сорок пять. Он всегда коротко подстрижен и гладко выбрит, уши большие и ярко-красные — торчком. А еще у него большие карие глаза. По-моему, такие бывают у щенков.

«Стэнли не слишком-то расторопный работник и никогда не выкладывается на все сто» — так говорит дедушка Курт.

Но нам с Марком он нравится. У него юмор оригинальный. А еще он добрый, и с ним всегда интересно.

— Отлично выглядишь, Джоди, — сказал Стэнли. Щеки его в ту минуту были такими же красными, как и уши. — Сколько тебе сейчас лет?

— Двенадцать, — ответила я. — А Марку одиннадцать.

Стэнли ненадолго задумался, потом изрек:

— Значит, вместе вам двадцать три.

Это он так шутит. Мы оба рассмеялись. Вообще совершенно невозможно угадать, что скажет Стэнли.

— Я, кажется, во что-то гадкое вляпался, — сообщил догнавший нас Марк.

Вот что скажет Марк, я всегда знаю заранее. Мой брат выучил всего три слова — «классный», «скучный» и «гадкий». Других слов он не употребляет.

На прошлый день рождения я решила подшутить над ним и подарила ему словарь. Знаете, что он мне сказал? «Скучная ты. Гадкий подарок отвалила».

Мы с ним прошли вслед за Стэнли к старенькому красному грузовичку. По пути Марк еле волочил ноги. Один раз он обратился ко мне:

— Эй, может, понесешь мой рюкзак?

— Ни за что! — отозвалась я. — Сам неси. А в рюкзаке у него штук тридцать кассет, книжки комиксов и не меньше полусотни картриджей с видеоиграми. Я-то знаю, что он намерен весь месяц валяться в гамаке на заднем дворе и слушать музыку, да еще время от времени играть в электронные игры. Так что… ни за что.

Папа с мамой утверждают, что я обязана заботиться о том, чтобы Марку было на ферме хорошо.

Мы с ним весь год просидели в городской квартире в четырех стенах, поэтому родители отправили нас к дедушке Курту и бабушке Мириам, чтобы мы хоть месяц подышали воздухом.

Возле машины мы остановились, и Стэнли принялся шарить по карманам в поисках ключей.

— Сегодня будет жарко, — заметил он. — Если только не станет прохладнее. Типичный для Стэнли прогноз погоды.

Я окинула взглядом зеленое, усыпанное тысячами крошечных грибов-дождевиков поле.

Зрелище изумительное!

Я, разумеется, чихнула.

Люблю я ездить на дедову ферму. Да только вот незадача: у меня аллергия на все, что там есть. Поэтому мама дала мне с собой лекарство и кучу носовых платков.

— Будь здорова, — произнес Стэнли и забросил наши чемоданы в кузов.

И Марк кинул туда свой рюкзак.

— Можно, я поеду сзади? — спросил он. Ему нравится лежать в кузове грузовика, таращиться в небо и подпрыгивать на ухабах.

Стэнли отвратительно водит машину. Не умеет он вовремя менять скорость. Оттого его машину всегда заносит на поворотах и на рытвинах здорово подбрасывает.

Марк забрался в кузов и растянулся рядом с чемоданами. Я села в кабину рядом со Стэнли.

Через несколько минут мы уже тряслись на узкой, петляющей дороге, ведущей к нашей ферме.

Сквозь пыльное стекло я разглядывала луга и фермы по сторонам. Зеленый, веселый пейзаж.

Стэнли судорожно вцепился в руль. Он сидел в напряженной позе, наклонившись вперед, и не мигая смотрел на дорогу.

— Мистер Мортимер больше не занимается хозяйством, — сообщил он мне и указал рукой на большой дом, белевший на крутом холме.

— Почему? — полюбопытствовала я.

— Он умер, — серьезно сказал Стэнли. Теперь вы меня поняли? Невозможно предугадать, что скажет Стэнли.

Мы проскочили довольно глубокую рытвину. Не сомневаюсь, Марк в кузове это почувствовал.

Дорога, по которой мы ехали, проходит через небольшой городок. В самом деле небольшой, у него даже названия нет. Все фермеры называют его просто городом.

Там, однако, есть продуктовый и овощной магазины, заправочная станция, церковь с белой колокольней, а также почтовый ящик. Сейчас возле продуктового магазина стояли два грузовика.

Пока мы проезжали через город, я не заметила ни одного человека.

От города до дедушкиной фермы две мили. Я сразу узнала наши кукурузные поля, как только их увидела.

— Какая кукуруза высокая! — вырвалось у меня. — Ты уже ел ее?

— Только сегодня она была на обед, — ответил Стэнли. Неожиданно он затормозил и тихо сообщил мне: — Пугало гуляет в полночь.

— Что?

Я подумала, что ослышалась.

— Пугало гуляет в полночь, — повторил он. Его большие круглые глаза пристально смотрели на меня. — Я это в книге прочитал.

Я не знала, что ответить, и потому рассмеялась: решила, что он, наверное, шутит.

А через пару дней я поняла, что Стэнли не шутил.

Я страшно обрадовалась, когда вдалеке показалась дедушкина ферма. Ферма, конечно, маленькая, и ничего в ней особенного нет, но мне там все нравится.

Мне по душе запахи коровника. Я люблю слушать доносящееся с дальнего пастбища мычание коров. И смотреть, как колышутся на ветру высокие стебли кукурузы, я тоже люблю. Ведь это здорово, правда?

А еще я обожаю страшные истории про привидения, которые нам по вечерам у камина рассказывает дедушка Курт.

А какие оладьи печет бабушка Мириам! Мы их с шоколадом едим. Они такие вкусные, что в городе даже снятся мне иногда.

А еще у бабушки с дедушкой такие счастливые лица, когда мы бежим им навстречу!

Разумеется, из машины я выбралась первой. Марк, как обычно, считал ворон. Я же опрометью бросилась к крыльцу большого старого дедова дома. Мне не терпелось поскорее увидеть их обоих.

Бабушка Мириам уже шла, переваливаясь, ко мне с распростертыми объятиями. Дверь за ней захлопнулась, но тут же отворилась снова, и на крыльце показался дедушка Курт.