Адам Багдай - Тайна черного зонта

Кубусь осматривал свой спортивный инвентарь. Он отложил в сторону удочку, подготовил крючки, надувную зеленую лягушку и лук, вместе с которым, будучи индейцем, пережил немало приключений. Он был доволен, что все оказалось в полном порядке. Затем он подошел к зеркалу и старательно причесался.

— Куда ты идешь, Кубусь?

— Да так… Хочу попрощаться с Гипцей и Ленивцем.

— Хорошо. Только не забудь вовремя вернуться. В четыре мы уезжаем.

Кубусь искоса взглянул на часы. Было ровно десять.

— Времени еще много.

— Перед отъездом никогда не бывает слишком много времени. Помни об этом, Кубусь, и не опаздывай.

— Пожалуйста, мама, не беспокойся, — весело бросил Кубусь и мягкой кошачьей походкой подошел к двери.

— Да, — остановила его мать, — забыла тебя спросить, что слышно об афере с черным зонтом?

Кубусь пожал плечами:

— Сам не знаю. Кажется, следствие еще не окончено. — Он быстро отворил дверь и выскользнул из квартиры на лестничную площадку.

У песочницы под плакучей ивой он увидел Ленивца. Самый юный из детективов, развалившись на лавочке, с блаженной улыбкой нежился на солнце.

— Чао! Что поделываешь? — дружески приветствовал его Кубусь.

Ленивец протирал заспанные глаза.

— Так… думаю…

— О чем думаешь?

— О том, что хорошо бы уехать в Чикаго.

— Почему?

— Потому что там настоящие гангстеры, а мне страшно понравилось выслеживать.

— Идем со мной к бару «У Белой Розы». Я договорился встретиться с дедом Куфелем.

— Я пошел бы, но…

— Но что?

— Не хочется. — Ленивец зевнул и с наслаждением вновь закрыл глаза.

У четвертого корпуса Кубусь, задрав голову, взглянул на балкон третьего этажа. Выбивалка для половиков была на месте, и он свистнул в два пальца. Спустя мгновение из-за ящиков показалась голова Гипци.

— Идем? — закричала девочка.

— Идем. Возьми с собой немного деньжат деду на пиво.

— Хороню. Уже бегу.

В баре было пусто, лишь за буфетной стойкой торчала скучающая барменша и яркой помадой подкрашивала свои полные, мясистые губы. На приветствие детективов она не ответила даже кивком головы.

Ребята вошли в садик. В самом углу его, у живой изгороди, над кружкой выдохшегося пива с поникшим видом сидел опечаленный дед Куфель. Завидев юных детективов, он немного оживился, но выражение печали и разочарования так и не сошло с его полного лица. На деде Куфеле уже не было «крутого прикида». На нем был обычный его наряд. Старый сюртук едва держался на широких плечах, а из дырявой штанины торчало голое колено. И лишь галстук в оранжевый горошек гордо красовался под подбородком, словно порывающаяся взлететь в небо красивая бабочка.

Детективы робко подошли к опечаленному старику.

— Добрый день, дедушка, — поздоровался с ним Кубусь. — Как спалось?

Дед с безнадежным видом молча махнул рукой. Гипця кокетливо присела в книксене.

— Хорошая сегодня погода, дедушка. Надеюсь, кости у вас не ноют?

Старичок болезненно скривился:

— В том-то и дело, что ноют. Так ноют, прямо трещат…

На этом этапе беседы обычно следовали традиционные вопросы о здоровье остальных родственников, но дед Куфель, махнув еще раз рукой, внезапно произнес:

— Да, да, дети мои, старость — не радость. Когда-то — правда, очень давно — я чувствовал себя совершенно иначе.

Дети онемели от неожиданности, и лишь спустя некоторое время Кубусь заискивающим тоном произнес:

— Дедушка, наверно, пивка сегодня не пил.

— Пил, — мрачно возразил старик, — да мне оно что-то пришлось не по вкусу.

Если уж деду Куфелю пиво не по вкусу, значит, наступил конец света. Расстроенный Кубусь попытался еще раз убедить деда:

— Пиво, видно, действительно было невкусное. Может, дедушка попробует портер?

Голубые, как васильки, глаза деда Куфеля несколько оживились. Старичок моргнул, пристукнул ладонью по столику.

— А знаешь, я об этом и не подумал. Принеси-ка один портерок, только холодный, но не слишком, а то охрипну.

Попивая портер, дед Куфель полностью ожил. Его голубые глазки заблестели, щеки налились румянцем, а поникшие седые усы обрели былую форму. Сдунув с кружки пену, старичок с наслаждением погрузил губы в прохладный напиток, а удовлетворив первую жажду, отодвинул кружку, довольно причмокнул и тыльной стороной ладони отер губы.

— Неплохой портерок, но совсем не то, что в прежние времена. Хо-хо, совсем не то!

— Не то, — поддакнул Кубусь.

— Раньше пиво было, как нектар.

— Как нектар, — повторила Гипця.

Внезапная перемена настроения у деда Куфеля слегка обнадежила Кубуся. Присев на краешек скрипнувшего под ним стула, он спросил как бы между прочим:

— И что нового у вас, дедушка?

Тот окинул мальчика пытливым взглядом.

— Нового, скажу я вам… А что ты имеешь в виду?

— Да так… вообще.

Дед Куфель высосал остатки портера.

— Вообще совсем скверно, — протянул он. — А в частности, все из-за этих портачей. Это всегда так, когда за работу берутся халтурщики. Толусь Поэт хорош, когда дело касается породистых псов, но для большого дела он не годится. Э, да пес с ним. Сами они заварили кашу, сами пусть и расхлебывают…

Гипця коротко хохотнула.

— Так вы, дедушка, что-то знаете?

Старичок стукнул ладонью по столу.

— Дед Куфель всегда знает все обо всем. — Понизив голос, он продолжил: — Вызывали меня на допросы, два дня мурыжили: где, с кем, почему? А потом сказали: «Старый ты, дедуля, и поэтому тебя не посадим». А тот офицер в очках еще и добавил: «Это даже неплохо, что дедушка изображал доброго американского дядюшку. Он облегчил нам работу». А когда я рассказал ему об охоте на львов в штате Небраска, он даже пригласил меня на пиво. Хо-хо… Дед Куфель не такой уж и глупый.

— А Толусь Поэт? — спросил Кубусь.

— Толусь хорош для породистых псов, да и то не всегда. Сидит пока под следствием.

— О-о-о… — вздохнула Гипця. — А Усик?

Дед Куфель даже фыркнул от злости.

— Этот лакированный франт? А-а, чтоб он пропал! Это он провалил все дело. «Это очаловательно, плавда?» — язвительно передразнил он пижона. — Для Варшавы американец слабоват, не то образование. Он тоже еще сидит.

— О!.. — потрясение выдохнул Кубусь. — А знаете ли вы что-нибудь о тайне черного зонта?

Дед Куфель окинул мальчика суровым взглядом.

— Знает ли дедушка что-нибудь?! Дед Куфель знает все! Недаром целых два дня меня мурыжили под следствием…

— Замечательно! — захлопала в ладоши Гипця. — Может, дедушка расскажет нам об этом?

Старичок подкрутил усы и кивнул Кубусю:

— Сбегай-ка, хлопчик, еще за бутылочкой портера!

Кубусь охотно выполнил поручение, и когда вторая бутылка оказалась перед дедом Куфелем, тот был уже в самом благодушном настроении.