Андрей Нуйкин - Посвящение в рыцари

— Если бы вы не тратили столько времени на никому не нужное э-э… сочинительство, а работали бы, как Образцов и Моисеев, вам, может быть, поручали бы роли принца Датского и Офелии, пока же вы и с ролями официантов справляетесь крайне посредственно. Да к тому же постоянно нарушаете трудовую дисциплину.

— Вот видите, — сказал Карабас, выходя с нами в коридор. — Но говорить с ним бесполезно, а уволить нельзя: Мальвина разнесет весь театр. Еще бы, каждая строчка его стихов воспевает ее красоту и гениальность.

В таком же духе и все остальные его стихи.

— Значит, — мрачно сказал Задира, — Буратино нам наврал. Ну, хорошо же. Я не мажу и по мелким мишеням!

— Ой-ой, господин мальчик, не надо в меня не мазать! Я очень хрупкий, я уже весь рассохся, послушайте, как скрипят у меня колени, когда я пробую бежать…

И Буратино попытался юркнуть мимо нас в дверь, но там стоял с суровым лицом Научный Мальчик.

— Ой-ой-ой! — запричитал врунишка. — Я очень, очень виноват, я заслужил наказание, но папа Карло не переживет моей смерти, а ведь он-то ни в чем не виноват!

Мы молча смотрели на Буратино. Сделав паузу и удостоверившись, что разжалобить нас не удалось, он продолжал:

— Хорошо, убивайте меня как хотите — хоть сожгите в нарисованном очаге, хоть закопайте живым в сено, хоть вышлите навсегда в ужасную Страну Дураков, только не бросайте меня в пруд, я плаваю хуже золотого ключика и ужасно боюсь сырости!..

— Понятно — «только не бросайте меня в терновый куст». Знаем, читали, придумай что-нибудь поновее. — Задира был неумолим.

— Но я ведь не нарочно врал, я нечаянно. А правда, это я смешно придумал Мальвину засунули головой в крысиную нору, ха-ха-ха!

— Проси прощения у Карабаса Барабаса, — мрачно потребовал Задира. — Из-за тебя я чуть не сделал его навсегда кривым.

— Конечно, разумеется, непременно… Карабасик Барабасик! — умильно заглянул в лицо своему хозяину деревянный человечек. — Извините-простите меня, пожалуйста. Честное-пречестное слово, я больше не буду! Я стану целыми днями репетировать самые скучные роли. Я куплю букварь без картинок и начну ходить в вечернюю, нет, лучше в заочную школу, а когда вы состаритесь и уйдете на пенсию, я буду возить на тележке за вами вашу чудесную шелковистую бороду, чтобы она не мешала вам читать журналы «Здоровье» и «Огонек». Честное-распречестное слово!

И Карабас Барабас не выдержал, потрепал по голове маленького подлизу:

— Ладно уж, не впервой мне из-за вас получать синяки и шишки. Беги завтракать, а то желудок то у тебя хоть и деревянный, да не железный, со вчерашнего обеда из за своих художеств ничего не ел.

— Не могу сердиться на малышей, — принялся оправдываться Карабас перед нами. — И лодыри, и врунишки, и безобразники, а, поди ж ты, и дня бы без них не прожил. Они, негодники, знают это, вот и пользуются…

До позднего вечера молча брели мы по дороге. Видимо, опасаясь насмешек, Задира ушел вперед и даже не оглядывался.

Да, нелегко, оказывается, восстанавливать справедливость, защищать обиженных! И потому, наверное, прежде всего, что не введено особой формы для обиженных и обидчиков. А ведь как было бы удобно и для странствующих рыцарей, и для странствующих оруженосцев, если бы обидчики ходили все, допустим, в черной одежде, а обиженные — в розовой или голубой. И голову ломать не требовалось бы. Видишь — идет навстречу старик в черной куртке, готовь рогатку. А если показалась девочка в розовом платьице — доставай конфету.

Научный Мальчик заверил меня, что со временем электронно-вычислительные машины по сумме мельчайших внешних признаков научатся давать быстрый и безошибочный ответ на этот вопрос. Тогда наконец-то рыцарское дело будет поставлено на серьезную научную основу, а пока… Пока нас ждал новый день пути и новое, по-настоящему опасное приключение.

Село Страховка, куда мы добрались к вечеру, вполне соответствовало своему названию. По улицам туда-сюда шлепали мужики, вооруженные кто вилами, кто дубиной, кто топором, один бегал даже с ухватом. Бабы истошно голосили, ребятня хныкала на разные голоса, коровы мычали, собаки лаяли… Пожар? Но нигде не видно дыма. Наводнение? Но местная речонка — курице по колено — мирно журчала по камушкам.

— Что тут у вас стряслось? — спрашиваем.

— Проходите, проходите, — торопливо отвечает на бегу какой-то щуплый мужичок. — Вы люди чужие, вам наша беда без интереса.

Баба, к которой мы обратились с тем же вопросом, долго ошалело смотрела на нас, потом замахала руками и страшным шепотом ответила:

— Бегите, детки, бегите, милые, отседова, пока живы. Люди вы нездешние, заступиться за вас некому, выдадут вас Горынычу, как бог свят, выдадут!

Совсем сбитые с толку, мы догадались наконец расспросить о происходящем жизнерадостно шлепавшего по уличной пыли мальчишку.

— Вы чо, с Луны, чо ли свалились? — вытаращился мальчишка на нас. — Про Дракона нашего не слыхали?

— Про дракона? А разве драконы бывают?

— Ну, даете! — восхитился мальчишка. — Бывают? Да сегодня он теткинюшкиного бычка заглонул возле мельницы. Рогов и то не выплюнул! А третеводни дед Матвей мерина запряг да к свояченице на крестины покатил. Одно колесо только и осталось — и мерина, и телегу — все сожрал. Дед до сих пор с гумна не вылазит с ужасу. А вы «не бывает!» Полдня сегодня на сходе про это руганье шло. Молодые кричат: «Артиллерию надо вызывать!» А старики: «Сопляки! Слыханное ли дело — от драконов артиллерией обороняться. Спокон веку от драконов откупались человеческим подношением. Пока самого видного парня или самую красивую девку ему для съедения не выделят — будет шастать и всех подряд заглатывать». Пуд махорки искурили, пока к решению пришли.

— А что решили?

— А что — Дуняшку Кузьминихину на продовольствие дракону выделить, поскольку она первая красавица, да и отца у нее нет — сопротивления меньше будет. Кузьминиха, правда, заперлась в хате и с топором круговую оборону держит. «Зарублю, — кричит, — всякого, который пальцем моей Дунюшки коснуться захочет!» Только где там, против мужиков разве ей выстоять?

Мальчишка запылил дальше. Что ж, похоже, приятная игра в рыцарей кончилась. Жизнь предъявила настоящий счет. Надо было или обнажить дедушкину саблю против чудовища, способного глотать лошадей вместе с телегами, или потихоньку спрятать эту саблю где-нибудь в кустиках и сделать вид, что никакие мы не рыцари, а просто туристы-гитаристы, шляющиеся по природе ради собственного удовольствия. Смотрю на спутников. Задира серьезен и решителен. Ясно — мысленно он уже сокрушает томагавком Горыныча. Научный Мальчик невозмутимо что-то обдумывает.