Карл Фекен - Приключение с Виктором

В ту среду я проснулся утром со странным чувством, что сегодня должно произойти что-то исключительное.

Я и раньше часто просыпался с таким ощущением. Правда, в большинстве случаев ждал напрасно. Ничего исключительного не происходило. Один такой день прошёл особенно серо и скучно, так что когда вечером у меня выскользнул из рук и разбился кофейник, я даже обрадовался.

Но та среда, с которой начинается моя история, была действительно особенной. Главным событием этого дня было не то, что мы варили конфеты, и даже не то, что у нас подгорела конфетная заготовка. Это случалось и раньше. Дядя Вилли… Но я хочу рассказать всё по порядку.

Третий каштан на школьном дворе — каше дерево, там мы встречаемся перед началом уроков и на переменках, там проводим наши совещания. Мы — это Аннамари, Фриц, лакомка Гансик и я. Там же встречаются и филателисты, если Фриц, заядлый коллекционер, объявляет об обмене марок.

Когда-то я тоже начал было коллекционировать марки, но больше семнадцати штук мне не удалось собрать. Впрочем, это занятие мне кажется скучным. Я уверен, что одна южноамериканская бабочка стоит больше двух дюжин южноамериканских почтовых марок. Фриц очень обижается, когда я так «кощунствую».

В ту среду он даже чуть не разозлился.

Аннамари спросила его:

— Почему ты рассматриваешь свои марки через лупу?

Фриц ответил:

— Проверяю, все ли зубы целы.

— Зубы? У марки?

— Ну да, зубцы на марках называются зубами, — и Фриц любовно разгладил марку большим пальцем.

— Придётся нашего Фрица тоже рассмотреть под лупой, может, и у него не хватает какого-нибудь зубчика, — сказал Гансик в тот знаменательный день под третьим каштаном. — Приходите-ка лучше ко мне после обеда — мама уехала на три дня… Приглашаю вас на варку конфет! — добавил он торжественно.

Поварское искусство — слабость Гансика, и, когда он варит конфеты, получается что-то очень вкусное. Поэтому Аннамари и я с восторгом приняли приглашение, а обиженный Фриц забыл про обиды.

— Из трубочки я смастерил шприц и могу теперь делать конфеты с начинкой, — важно сказал Гансик.

— А чем ты их начиняешь? — спросила Аннамари.

— Миндалём, мармеладом из смородины, мёдом и сливовым джемом, — Гансик облизнулся.

Мы не раз поражались и удивлялись его изобретательности. Однако она проявляется у него только, когда речь идёт о лакомствах или необходимо выдумать какую-либо отговорку.

После обеда мы пришли к Гансику. Всё было подготовлено: сахар, масло, измельчённый миндаль (по правде говоря, это были обыкновенные земляные орехи). Стеклянные банки выстроились на кухонном столе, будто для парада.

Гансик с гордостью продемонстрировал нам новый шприц. Весело взялись мы за работу, и вскоре попробовали первые, ещё тёпленькие конфеты с начинкой. Они были здорово вкусны.

И вот в то время, как мы наслаждались ими, пришёл дядя Гансика, Вилли. Он работает на телефонной станции, и ему очень к лицу форма связиста. Фриц считает его своим особым другом, потому что дядя Вилли охотно отвечает на любой вопрос о почтовых марках.

— У меня есть новость для вас.

Мы сразу же навострили уши. Новости всегда нас интересуют.

— Почтовые марки? — Фрицу уже показалось, что его коллекция пополняется.

— Нет, не почтовые марки. — Лицо дяди Вилли стало таинственным. — Но вы никому не должны проговориться об этом. Может быть, вам удастся заработать вознаграждение, ведь вы не из глупого десятка!

— Вознаграждение?

— Сколько?

— Каким способом?

Мы поклялись дяде Вилли никому ничего не рассказывать.

— Хорошо. Слушайте. Мы разыскиваем шайку преступников, причём очень хитрую, — сказал он, понизив голос. — Эта шайка налетает на телефонные автоматы и очищает их — снимают телефонные слуховые трубки, магниты, микрофонные коробки, иногда забирают и деньги, но не всегда.

— И вы не напали на след? — спросил Фриц.

— Никаких следов! — и дядя Вилли от досады громко щёлкнул пальцами. — Мы предполагаем, что в банде есть уволенный связист, ибо налёты всегда выполняются со знанием дела. Преступники даже отключают предохранительное устройство, которое даёт сигналы на телефонную станцию, если кто-либо начинает возиться с аппаратом. Убытки уже довольно значительны.

— А что это за предохранительное устройство? — спросил Фриц: он интересуется техникой и много знает. — Где оно устраивается?

— Служебная тайна, — строго сказал дядя Вилли. — Но воры знают этот секрет.

— Они грабят ночью? — спросил я.

— Нет, странно, но только днём.

— И вы хотите, чтобы мы поймали их? — воскликнула вдруг Аннамари.

— Мы поймаем их! — подхватили мы с восторгом.

Но дядя Вилли охладил наш пыл:

— Не думайте, что это так просто. Они — прожжённые ребята!

— А мы? Ведь и мы не лыком шиты! — воскликнул я.

— Так-то оно так, — сказал дядя Вилли и принюхался: — Чем это пахнет?

— Ах! Сковорода! — крикнула Аннамари.

Мы соскребли подгоревшую массу со сковороды. Пахло ужасно!

— Итак, позвоните мне немедленно, как только кого-нибудь обнаружите. Наберите по автомату 007, отдел повреждений, и спросите меня. Народная полиция тоже вам охотно поможет. До свидания! Но действуйте не так, как со сковородой! — Он подмигнул нам и направился к двери.

— А вознаграждение? — крикнул Гансик.

— Вы его получите, но сначала поймайте шайку!

— Не беспокойтесь, она будет схвачена! — крикнули мы ему вдогонку.

Наш интерес к варке конфет испарился. Мы начали обсуждать подробности поимки таинственной шайки.

Так началось наше приключение. Но уже сейчас я вам говорю: если кто-либо не верит и думает, что я выдумал всю эту историю, пусть позвонит на телефонную станцию. Там ему подтвердят, что всё произошло так, как я рассказываю. Впрочем, вы сами вскоре заметите, что обыкновенный мальчишка не в состоянии придумать такое. Наверное, даже писателю трудно было бы выдумать этот правдивый рассказ. Я всё ещё вижу перед собой поражённые лица работников телефонной станции, когда мы раскрыли перед ними всю историю!

Аннамари и я шли домой и обсуждали наше уголовное дело. Вдруг Аннамари остановилась и воскликнула:

— Что ты скажешь на это? Не брать денег! — Она попыталась щёлкнуть пальцами, как дядя Вилли, но это ей не удалось. — Я имею в виду шайку.

— И почему они никогда не воруют ночью? Если бы я был вором, я крал бы охотнее всего ночью, когда все спят, — тогда это легче всего сделать, — подхватил я.