Алексей Биргер - Тайна острова Буяна

— Вот смотри, Никитишна, — проговорил он. — Я прописываю все подробно, по всей форме, в двух экземплярах. Я, Бутырцева Надежда Никитична, добровольно сдаю на экспертизу три купюры достоинством в сто рублей каждая, серии такие-то, номера такие-то… видишь, даже номера и серии тебе указал, чтобы путаницы не было… по подозрению в их недостоверности. Распишись вот здесь, и я распишусь… Хотя, — добавил Александр Михайлович, рассматривая одну из купюр на свет, — я и без всякой экспертизы могу сказать, что это фальшивки. Водяными знаками и не пахло. Как же ты не углядела, а?

— Так с виду ж они… — старуха развела руками. — То есть, абсолютно нормальными выглядели. И человек был солидный. Производящий впечатление. То есть, придурковатый малость, раз уж он на эти камешки запал, но придурковатые — они тем более всегда настоящими деньгами платят. И вообще, в наших краях отродясь такой гадости не водилось, я в жизни фальшивую деньгу в руках не держала. Откуда ж мне было знать?..

— Простите, Надежда Никитична, — прервал её излияния сотрудник УБЭП. Скажите, в этих камешках точно не было ничего особенного? Ну, что-то необычное, кроме того, что вы описали, не привлекало в них ваше внимание?

— Да нет… — растерянно ответила Никитишна. — Говорю, красивые они были, с металлическим таким отблеском, а больше, вроде, ничего такого… Ну, красивые, да. Детям, конечно, соблазнительно. Этот проходимец, он обрадовался им, словно дитя малое, ну не меньше моего внучка…

— Да, насчет вашего внучка, — сказал сотрудник УБЭП. — Вы сказали, он несколько камешков увез с собой в город. Вы не сообщите нам его адрес и телефон? Да, и, конечно, как его родителей полностью зовут, и так далее…

— Пишите, — вздохнула старуха.

Она продиктовала все данные внука и его родителей, УБЭПовец записал, а потом сказал:

— Что ж, теперь можно перейти к составлению словесного портрета этого «охотника». Какого приблизительно он был роста?

— Приблизительно вот такого, — показала Никитишна.

Милиционеры вопрошающе поглядели на нас. Мы закивали.

— Тик в тик сходится, — сказал я.

— Лицо?

— Ну… — тут мы говорили почти хором, наперебой с Никитишной. Округлое такое. Но не совсем круглое, а чуть вытянутое в длину.

— Нос?

— Прямой.

— Глаза? Губы?

После недолгой дискуссии, которая понадобилась, чтобы уточнить все до мелочей, мы сошлись на том, что глаза у него темно-серые, посаженные достаточно широко и неглубоко, но не навыкате, а губы узкие, хотя верхнюю можно назвать и чуть припухлой.

— Так что же это получается? — не выдержала Никитишна. — Мой шельмец это тот самый, кто сегодня ребят застращал?

— Выходит, так, — кивнул Александр Михайлович.

— Совсем, значит, свихнулся, болезный, — вздохнула старуха. — Я вот как это понимаю. Он уже был головкой слаб, когда на отдых уезжал. Ну, станет ли человек в своем разуме так на блестящие камушки кидаться? А перед этим ему крупную зарплату выдали и отпускные — и все, получается, фальшивками. Ну, может, не на работе выдали, может, мошенники какие ему деньги подменили, пока он в наши места ехал. А он после меня попробовал ещё с кем-то расплатиться этими фальшивыми бумажками — да только этот кто-то позорче моего оказался. И, значит, раскрыл бедолаге глаза. А тот, как понял, что у него ни гроша настоящего нет за душой — так совсем от расстройства свихнулся и стал на людей кидаться. Теперь его только ловить и в смирительную рубашку сажать, чтобы он, в своем умопомрачении, бед не натворил. Да, не повезло человеку.

— Что ж, Никитишна, — Александр Михайлович слегка улыбнулся. — Твоя версия не хуже всех других, которые будет отрабатывать следствие. Возможно, так оно все и было… Пойдемте, ребята, — кивнул он нам. — Мы проводим вас до лодки и ещё несколько вопросов зададим.

Когда мы распрощались с Никитишной и вышли на улицу, Александр Михайлович спросил у УБЭПовца:

— Ну, что, надо «водников» срочно поднимать?

— Разумеется, — кивнул тот. — Пусть ищут его по всем окрестным местам.

Служба, которую в просторечии у нас называют «водниками» — это нечто вроде водного ГАИ, водная инспекция, которая следит за порядком на всех судоходных путях и, в случае чего, может оштрафовать или даже арестовать судно или лишить капитана, штурмана или хозяина катера, гоняющего в опасной близости от теплоходов и барж, прав. Для управления моторным судном права нужны так же как для вождения машины и тем, у кого отбирают эти права на управление водным транспортом, приходится вставать на прикол. Только некоторые владельцы лодок с подвесным мотором — деревенские мужики, прежде всего — ездят без всяких прав, и то это считается неположенным и за это могут штрафануть. Ну, и делами посерьезнее эта служба занимается. Короче, она занимается обеспечением всей безопасности на водах.

УБЭПовец повернулся к нам:

— Так куда вы путь держите?

— На остров Коломак, — ответили мы. — Переночуем там в палатке, а утром — назад домой.

— Ну, Коломак — место тихое, хорошее, и в стороне от всей неразберихи, которая здесь может начаться, — заметил Александр Михайлович. — Так что вашему отдыху там ничто не помешает. И все-таки я попрошу «водников» проведать вас. И сегодня к вечеру, и завтра утром. Если к утру этого типа ещё не поймают, то пусть они проводят вас часть пути. Хотя, я думаю, поймаем мы его — дурной какой-то мужик, и ведет себя очень нелепо… А тебе не жарко во всех этих шкурах, которые ты на себя наворотил? — спросил он у Ваньки.

— Нет, — заносчиво ответил мой братец. — Викинги всегда ходили так, и зимой, и летом.

— Что ж, будь викингом… Так вот она какая, ваша лодка? Ну и разукрасили! — восхитился Александр Михайлович. — Да увидев этого дракона, и тебя на корме, в косматом шлеме с рогами, с щитом и мечом, от вас кто угодно драпанет!

— Странно, что наш «охотник» не драпанул, увидев такое зрелище! поддержал его УБЭПовец. — Наверно, у него и впрямь винтиков в башке не хватает, потому что любой нормальный человек трижды подумал бы, прежде чем тормозить такую пирогу!

— Это не пирога, это струг, — сурово поправил мой братец.

— Хорошо, струг… А может, ты и прав, что так вырядился, — УБЭПовец зябко поежился. — Как-то резко холодает, и тучи на солнце надвинулись. Будем надеяться, что это ненадолго. Ладно, ребятки, счастливого пути!

Милиционеры помогли нам спустить лодку на воду и махали, пока мы отплывали от берега.

— Ну, все! — сказал я, разворачивая парус. — Теперь прямиком к острову, без всяких остановок!

Как вы сами понимаете, во время этого последнего отрезка пути к острову — а шли мы до Буяна где-то час — нам было о чем поговорить. Все мы были, конечно, потрясены тем, что наш псих оказался ещё и фальшивомонетчиком, и строили самые разные версии, что это может быть за человек, и что вообще с ним могло произойти. Особенно усердствовали Ванька и Фантик, выдвигавшие ну просто немыслимые и фантастические предположения, а я старался сосредоточиться на управлении парусом и на собственных размышлениях. Я не верил, что камушки, из-за которых разгорелся весь сыр-бор, не имели никакой ценности и наш охотник приобрел их — за огромные по местным меркам деньги, сам эти деньги предложив! — лишь «по блажи». Как не верил я и в версию Никитишны, будто он, несчастненький, не ведал, что расплачивается ненастоящими деньгами. Отлично он это знал — иначе не был бы таким щедрым!