Валерий Роньшин - Кошмары станции «Мартышкино»

торжественно пели Гвоздь, Кипятков, Димыч и Любка Крутая. Движение в голове у Тимыча становилось все ощутимее. Тимыч чувствовал, как что-то шарообразное подкатывает изнутри к глазам, спускается к носу и… и вот уже изо рта у Тимыча выскочил черный шар.

ЩЛЕП! — шлепнулся шар на пол и, подскочив, будто мячик, запрыгал к открытой двери кабинета

— Жора, дверь!.. — закричал Гвоздь.

— Есть! — козырнул капитан и ударом ноги захлопнул дверь, буквально под самым «носом» у черного шара. Бес рванул к окну.

Еще секунда — и он бы ушел, разбив стекло. Но от фээсбешников не уйдешь. Майор и капитан, не сговариваясь, выхватили свои пушки и открыли огонь по бесу: бах-бах-бах!..

От метких попаданий шар разлетелся на мелкие осколки, точнее — брызги, От беса в буквальном смысле осталось лишь мокрое место — лужица у подоконника.

— Вот так номер, чтоб я помер! — воскликнул Гвоздь, глядя на эту лужицу.

— Отпадно! — поддержала майора Крутая.

— А что такое? — не понимали Тимыч с Димычем.

— А то, ребятишки, что это вовсе и не бес, — объяснил майор Гвоздь, убирая пистолет в наплечную кобуру. — Бесы никогда в лужи не превращаются.

— А кто же это тогда? — продолжали не понимать мальчишки.

— Сейчас попробуем… Жора, дай стакан.

— Товарищ майор, — козырнул Кипятков, — может, не стоит пробовать? Разрешите эту жидкость к экспертам отнести, на экспертизу.

— От-ставить! Я сам проведу экспертизу.

— Слушаюсь! — Кипятков нехотя подал Гвоздю стакан.

Майор зачерпнул стаканом из лужицы и сделал глоток. Почмокал губами, поцокал языком…

— Вот так номер, чтоб я помер! Это ж — аш два о!

— Что-что? — переспросили ребята.

— Обычная вода. — Гвоздь взглянул на Тимыча. — Да, парень, странный какой-то бес в тебя вселился.

— С Тимычем вообще в последнее время странности творятся, — вздохнул Димыч.

— Ну-ка, ну-ка, что за странности? — заинтересовался майор Гвоздь.

И Тимыч, в который уже раз, принялся рассказывать о своих непонятных воспоминаниях.

Больше всего в рассказе Тимыча Гвоздя заинтересовал унитаз.

— Вот тут поподробнее, парень, — велел майор.

— А что подробнее? — пожал плечами Тимыч. — Я сидел на дне унитаза, а бабушка спустила воду.

— А где этот унитаз находился?

— Как где? В туалете.

— Это понятно. А туалет был в квартире твоих родителей или в квартире профессора Федякина?

— Кажется, в квартире родителей. Я точно не помню.

— Постарайся вспомнить. Это очень важно.

— Тимыч постарался… И вспомнил.

— Туалет был дядифедин, — сказал он, — а вся остальная квартира — родительская.

— Я-а-а-сненько, — протянул Гвоздь.

— А что вам ясненько, Петр Трофимыч? — встряла в разговор Крутая.

— Возможно, дело здесь в унитазе, — ответил майор, задумчиво пощипывая усы.

— А может, в бабушке? — влез в разговор и Димыч.

— А может, и в бабушке, — не спорил Гвоздь. — Короче, орлы — дело ясное, что дело темное.

— Но на мистическую атаку не похоже, — вставила Любка.

— Да, мистикой тут не пахнет, — согласился Гвоздь. — Эта история должна иметь вполне реалистическое объяснение… При условии, разумеется, если у тебя, парень, крыша не уехала, — обращаясь к Тимычу, добавил майор.

Крыша не уехала, — ответила за Тимыча Крутая. — Я проверяла.

Тогда надо выяснить, что за всем этим кроется, — объявил майор Гвоздь.

А вдруг ничего не кроется? — сказал Димыч. — Вдруг это все — просто так?

Ничего просто так не бывает, — поучительно изрек Гвоздь. — Верно, Жора?

Так точно! — козырнул Кипятков. — Просто так и муха на варенье не сядет!

Майор Гвоздь сунул в зубы сигарету и щелкнул зажигалкой.

— Ну что ж, орлы, начнем расследование.

Перво-наперво давайте-ка разложим все по полочкам… Итак, — вновь обратился он к Тимычу, — ; все началось с того, что ты превратился в таракана…

Ага, — кивнул Тимыч, — а вслед за этим пришла Ля и сорвалась на велике с крыши…

А потом ты нашел свидетельство о своей смерти, — попыхивал сигареткой майор. — И посетил собственную могилку на Мартышкином кладбище.

А после мы с Тимой съездили на Тот Свет, — добавила Крутая, наяривая жвачку.

А затем я столкнул Тимыча в могилу, — прибавил Димыч. — А Аннапална его застрелила.

А я ему нож в сердце воткнула, — подхватила Любка.

А в последнем глюке дядя Федя меня отключил, — закончил Тимыч.

На самом же деле ничего этого не было и в помине, — констатировал майор Гвоздь. — Верно, Тимофей?

Верно. Родичи мои дома, дядя Федя на Канарах, Аннапална в школе… Вот только с Ля не понятно.

— А чего тут непонятного? — Гвоздь стряхнул пепел с сигареты. — В принципе,

она могла в послезавтра угодить.

У Тимыча лицо запылало от волнения.

— Вы хотите сказать, что такое возможно?!

Вполне. Со мной произошла похожая история, когда мы с Жорой распутывали дело банды «Белые перчатки». Помнишь, старина?

Так точно! — козырнул Кипятков.

Да-а, запутанное было дельце, — пустился в воспоминания майор Гвоздь. — Банда грабила банки и бесследно исчезала, оставляя на месте преступления белую перчатку.

А зачем? — спросил Димыч.

Как у вас, молодых, говорится: понты кидала. Дескать, вот мы какие крутые. Я и так голову ломал, и этак — куда они деваются? Черт знает. И вот однажды сижу я дома, ем себе спокойненько котлету с гречневой кашей, а меня вдруг — фьють! — переносит на месяц вперед. Прихожу я, значит, на работу, а дело «Белых перчаток» уже в архив сдано. Оказывается, я его в Будущем раскрыл.

А как вы потом обратно в наше время вернулись? — поинтересовалась Любка.

Хочешь — верь, Любаша, хочешь — не верь, но я еще раз попал в завихрение времени и меня кинуло назад, прямо к моей недоеденной котлете.

И что?

И ничего. Доел котлету и пошел опять же в ФСБ продолжать расследование. Ну здесь уж мне легко было расследовать, зная все наперед. Короче, взяли мы с Жорой банду за мягкое место и посадили на твердую скамью подсудимых. Верно, дружище?

— Так точно! — козырнул Кипятков и похвастался: — Нам тогда за оперативное расследование директор питерского ФСБ благодарность объявил.

Клево! — сказала Крутая.

Суперклево! — добавил Димыч.

А Тимыч внутренне ликовал. Ура-а-а! Ля в любой момент может вернуться из послезавтра!..

Несмотря на все свои заморочки, Тимыч ни на минуту не забывал о Ля. Казалось бы, сдалась ему эта Ля, когда рядом с ним Любка Крутая — «Жемчужина Петербурга», «Мисс Нева», «Российская Русалочка»… Но Тимыч был влюблен только в Ля. А к Любке относился как… ну как, например, к Димычу. Она была для него своим парнем и не больше.