Марина Елькина - Тайна трех похищений

— Да я же не обвиняю дядю Мишу! — завопил Антон. — Нужен мне его микроавтобус! Я про другие машины спрашиваю.

— А про другие машины мы тебе уже ответили — не было во дворе других грузовиков.

— И вертолет над домом не висел, — добавил Славка.

— Тогда тут работал экстрасенс, — развел руками Антон. — Растворил вещи в воздухе, перенес их куда-то и снова собрал. По-другому не получается.

Наконец-то выпал снег. Не первый, который тает, не долетая до земли, а настоящий, хрустящий на морозе, режущий глаза белизной и холодом.

Сбылась Славкина мечта — во дворе начали заливать каток. Деревянную хоккейную коробку, которую предприимчивые хозяйки превратили летом в забор для просушки ковров и одеял, расчистили и приготовили к заливке.

Раньше Славка как-то не обращал внимания на всю эту сложную процедуру — может, потому, что новых коньков не было. Он просто дожидался, когда ребята начинали кататься, брал коньки и шел на каток.

А в этот раз его нетерпение достигло такого предела, что он буквально не отходил от бригады, которая заливала каток. А заливка катка — дело непростое и не одного дня.

Славка-то думал: зальют снег водой — вот тебе и каток, а оказывается, и в этом деле нужны мастера, чтобы лед ровный получился, не буграми. Огромными брандспойтами в определенную сторону лили рабочие воду. Вода растекалась, но не совсем ровной гладью. Тогда ее снова засыпали снегом и снова несколько раз заливали, разравнивая.

Все три дня Славка торчал на деревянном заборе, как голубь на шесте, и внимательно следил за приготовлениями.

— А ну, марш отсюда! — в первый день сердито кричали ему рабочие, но на второй к Славке уже привыкли и называли его «Воробушком».

— Эй, Воробушек, перелети на ту сторону, воду лить будем!

— Эй, Воробушек, лопату донести сможешь?

— Эй, Воробушек, не замерз?

Славка был счастлив и горд. Он тоже помогал заливать каток, но однажды…

— Эй, Воробушек, перелетай на ту сторону, брандспойт включаю!

И Славка замешкался: штанина у него за край доски зацепилась. А брандспойт уже включили. Огромной ледяной струей Славку ударило в грудь и опрокинуло с забора.

— Тьфу ты, черт! — услышал он отчаянный крик рабочего. — Воробушек!

К нему бежали люди, брандспойт тут же выключили, но у Славки в холодном вихре кружилась голова, от мокрой одежды почему-то было тепло, даже жарко, а в глазах мелькали острые, тонкие осколки, и ничего вокруг не было видно.

Славка лежал, закутанный в три одеяла, в смешной спортивной шапочке на голове. Маша и Тошка сидели на краю кровати.

— Вот тебе и новенькие коньки! — отчитывал брата Антон. — К весне встанешь, когда лед растает!

Славка сделал слабую попытку подскочить от возмущения, но тут же снова опрокинулся на подушки.

— Не ври… — прохрипел он. — Врач сказала, через неделю за справкой приходить.

— Хрипишь-то как! — покачала головой Маша. — Радуйся, сорвал нам новогоднее выступление.

— Почему — сорвал?

— Потому что твой хрип даже в первом ряду не услышат!

— Хриплая Шишка! — засмеялся Антон. — А что? Так даже интереснее! Может же Шишка простыть?

— Шишка простыть может, а актер — нет, — отрезала Маша.

— Я не буду хрипеть, — пообещал Славка. — Я все лекарства пить буду, чтобы не хрипеть! Честно-честно!

— Но в репетициях ты все равно пока участия принимать не можешь, а осталось всего дней двенадцать до спектакля.

— Ничего! Я пока свои слова наизусть выучу! — успокаивал ее Славка.

Он совсем не хотел подводить ребят, театр, проектный институт, а особенно Машу.

— И весь спектакль выучу, все роли… — торопливо заверял он.

— А все роли-то зачем?

— Ну, чтобы ничего не перепутать, чтобы весь спектакль от начала до конца знать.

— Ладно, лежи пока, отдыхай, — Маша улыбнулась. — У тебя еще температура держится, какие тебе роли.

Славка послушно прикрыл глаза, и голова снова закружилась, закружились Маша и Тошка, Шишка и проектный институт, коньки и репетиции.

Славка не вставал с постели всю неделю. Он хрипел, сипел, пил таблетки и даже героически переносил какие-то уколы.

Репетировали без него, а иногда репетиции переносились в его комнату, и Славка с кровати подавал хриплым голосом реплики Шишки.

Однажды к Славке заглянули рабочие, которые заливали каток. Они принесли ему плюшевую птичку и сказали:

— Выздоравливай, Воробушек. Каток уже застывает, тебя ждет. Эх, как же тебя так угораздило? Ну, ничего, не вешай нос!

Славка прижал к себе подаренную птичку и не расставался с ней весь день. Тошка говорил, что это попугай, Маша настаивала, что это ворона, только почему-то розового цвета, и только Славка точно знал, что это воробей. Пусть не серый, а розовый, но все равно воробей.

Тошка в эти дни совсем загрустил. Вот, казалось бы — и брат младший, и не всегда с ним поиграешь, и ссоришься почти каждый день, а без него совсем скучно. И в школу со Славкой идти интереснее, и уроки делать одному неохота, и в шашки сразиться не с кем, и в снежки не поиграешь.

Пару дней Тошка даже думал всерьез засесть за свой фантастический роман. Он походил вокруг стола, повертел в руках красивую переливающуюся ручку, нашел новенький блокнот с ярким рисунком на обложке и написал первое слово: «Однажды…»

И все. Дальше дело не пошло. Тошка знал, что могло случиться «однажды», но в его фантазии могло случиться так много, что просто не знаешь, какую историю выбрать для первого раза. И Тошка решил еще поразмышлять.

Блокнотик с ярким рисунком на обложке был аккуратненько закрыт и положен до лучших времен в ящик письменного стола. Ручкой Тошка еще полюбовался, хотел взять ее в школу, похвастаться перед ребятами, но потом передумал: а вдруг сломается?

Да и потом Тошку вдруг осенило! Какие могут быть романы, когда наяву так и не выяснено дело с тремя квартирными кражами? Создавалось такое впечатление, что о кражах все забыли, даже потерпевшие и милиция. А занятие сыщика куда более живое и захватывающее, чем работа писателя. И если милиции это дело не по плечу, то оно как раз по плечу Тошке!

Он не стал говорить о своих далеко идущих сыщицких планах никому. Маше из-за того, что она раскричится: «До спектакля несколько дней, а тебе вздумалось заниматься черт знает чем!» И ей не объяснишь, что слежка за преступниками — это не черт знает что, а очень важная работа.

Славку Тошка не стал посвящать по другой причине. Человек болеет, и тревожить его совсем ни к чему, тем более что братишка тут же вскочит с постели и будет проситься в помощники.

А Тошка сам! Один! Без всяких помощников! Так храбрее! Он раскроет гнусную шайку и только тогда скромно объявит об этом и Славке, и Маше, и всем ребятам.