Валерий Роньшин - ОТДАЙ СВОЕ СЕРДЦЕ

— Да нет! У меня с Максом и Любкой. Они ведь тоже видели весь этот разгром.

— Не думаю, — подумав, ответил Гвоздь. — Это скорее похоже на серую магию.

— На какую еще «серую»? Бывает же только черная и белая… — Самокатов уже начинал понемногу разбираться в магиях.

— Нет, есть еще и серая, — сказал майор.

— А она хорошая или плохая?

— Так, серединка на половинку. Зла от нее особого нет. Но и добра особого не жди… Ладно, парень, с этим мы потом разберемся. Я вот чего звоню. Ты говорил, что, кроме Курочкиной, в твоих кошмарах присутствовали еще учительница с директором. Верно?..

— Верно. Нестерова с Купоросовым.

— А ты не помнишь, они как-нибудь друг друга называли?

— В смысле — по именам?

— Нет. В смысле — прозвища, клички…

— Да, называли! — вспомнил Генка свой самый первый кошмар. — Купоросов называл Нестерову Петлей, а она его — Бритвой…

— Вот так номер, чтоб я помер! — воскликнул Гвоздь и бросил трубку, оставив Самокатова в полном недоумении.

На улице между тем разразилась настоящая буря. Дождь хлестал как сумасшедший. Ветер бился в окна как припадочный.

Генка, чтобы хоть немного отвлечься от серо-бело-черных магий, включил телик. Но по всем каналам гоняли сплошную муру. Тогда Самокатов решил пойти на кухню и съесть утреннюю яичницу. Не пропадать же добру.

В эту минуту зазвонил телефон.

— Слушаю? — сказал в трубку Генка.

— Добрый день, Геннадий, — раздался в ответ женский голос. — Это Екатерина Васильевна.

— Какая Екатерина Васильевна? — дрогнувшим голосом спросил Самокатов, хотя отлично понял — какая. Та самая, что умерла.

— Нестерова… Ты готов?

— К-к ч-чему?

— К тому, чтобы исправить двойку по русскому.

Генка аж вспотел.

— Но… но вы же умерли.

— Да, я умерла, — подтвердила учительница. — Но мы ведь с тобой договорились. А я всегда держу свое слово.

Самокатов молчал, потрясенный.

— Сейчас я к тебе приду, — продолжала Нестерова. — Я тут неподалеку лежу. На Волковом кладбище. Ты меня слышишь, Геннадий?

Генка облизал пересохшие от волнения губы.

— Ага.

«Что же делать… что же делать…» — стучало у него в голове.

Наконец он нашелся:

— Екатерина Васильна, но ведь ваша оценка будет недействительна.

— Почему?

— Ну, вы же умерли. Все подумают, что я в дневнике за вас расписался.

Учительница рассмеялась дребезжащим смехом, от которого у Самокатова по спине побежали мурашки.

— Не беспокойся. Я поставлю оценку позавчерашним числом. Тогда я еще была жива.

— А… э… — Генка не знал, что сказать.

— До встречи, — попрощалась Нестерова и положила трубку.

Самокатов лихорадочно набрал номер Особого отдела. Блин! Занято!.. Только тут он вспомнил о телепатическом канале.

«Беркут, Беркут! — вышел Генка на телепатическую связь. — Я Сокол. Ответьте…»

«Я Беркут», — тотчас отозвался у него в голове майор Гвоздь.

«Началась чертовщина, — сообщил Самокатов. — Сейчас ко мне придет мертвая учительница».

«Не понял. Поясните».

Генка пояснил:

«Нестерова позавчера умерла. Вчера ее похоронили. Сегодня она мне звонила».

«Понял. Тяните резину».

Теперь не понял Самокатов:

«Какую резину?»

«Задержи ее как можно дольше, парень. Мы выезжаем».

И телепатическая связь прервалась.

Генка в волнении заходил по квартире. Он был, конечно, напуган. Но уже не до такой степени, как раньше. Человек ведь ко всему привыкает. Даже к кошмарам и ужасам.

И все же Самокатов содрогнулся, когда дверца стенного шкафа со скрипом отворилась и появилась мертвая Нестерова.

Впрочем, ничего в облике учительницы не указывало на то, что она мертвец. Одета Нестерова была как обычно, и лицо у нее было обычное, а не зеленое.

— Здравствуй, Геннадий.

— Здрасьте, Екатерина Васильна.

— Напомни, пожалуйста: за что я тебе поставила двойку?

— Я не смог сделать синтаксический разбор предложения.

— Тогда бери ручку, тетрадь… Пиши. — И Нестерова продиктовала: — «Отдай свое сердце».

У Самокатова перехватило дыхание. Но он написал.

— Я тебя слушаю, — сказала учительница, не спуская с Генки мертвых глаз.

«Тяни резину», — вспомнил Самокатов указания майора Гвоздя.

И начал тянуть:

— Сделать синтаксический разбор, да, Екатерина Васильна?

— Да.

— То есть разобрать по членам предложения?

— Да, да.

— Это предложение безличное, потому что в нем нет подлежащего. Сказуемое — «отдай». «Сердце» — дополнение. «Свое» — определение, так как отвечает на вопрос «какое?»… — Генка нарочно говорил медленно-медленно, зато его внутренний голос строчил, как пулемет:

«Беркут, Беркут!.. Она уже здесь!.. Она уже здесь!..»

«А мы уже на Невском, — откликнулся майор Гвоздь. — Сворачиваем на Лиговский! Тяни резину, парень!..»

Самокатов продолжил тянуть:

— Это предложение простое, а не сложносочиненное и тем более не сложноподчиненное. Оно имеет повелительное наклонение. Данное предложение можно также назвать восклицательным или повествовательным, но ни в коем случае не вопросительным…

— Достаточно, — остановила его Нестерова. — А теперь…

Но Генка не дал ей договорить:

— Екатерина Васильна, давайте я еще разберу предложение по частям речи. — И, не дожидаясь согласия учительницы, тягуче начал: — «Отдай» — это глагол, он отвечает на вопрос «что сделай?» «Сердце» — это существительное, так как отвечает на вопрос «что?» И «свое» — это притяжательное местоимение…

Больше о предложении сказать было нечего.

«Ну где же вы?!» — мысленно завопил Самокатов.

«Спокойно, парень, — последовал ответ майора Гвоздя. — Мы уже во дворе».

Нестерова вдруг с беспокойством прислушалась. В глазах ее мелькнула тревога. Затем она метнула на Самокатова полный злобы взгляд.

— Ах ты, щенок! Зубы мне заговариваешь!

Лицо ее мгновенно позеленело, глаза выпучились, а из-под верхней губы высунулись два острых клыка. Генка не раз видел подобные превращения. Но только в кино. В «ужастиках» про вампиров. Теперь же все эти прибамбасы происходили в его жизни.

Мужество изменило Самокатову, и он кинулся наутек.

— Сейчас я сделаю из тебя вампиреныша! — пригрозила новоявленная вампирша, кидаясь следом. Это были не пустые угрозы. Генка знал из тех же «ужастиков», что если тебя укусит вампир — ты тоже станешь вампиром.

И опять все смешалось в доме Самокатовых. Нестерова гоняла Генку по всей квартире. Он убегал, увиливал, увертывался… Но было ясно, что долго так продолжаться не может. Разве что Самокатов вылетит в форточку, как Черная рука.

— Ну где же вы?! Где?! — уже во все горло орал Генка. — Она же сейчас меня укусит! И я превращусь в вампира!..

— Мы здесь! — послышался голос с лестничной площадки.