Валерий Роньшин - ОТДАЙ СВОЕ СЕРДЦЕ

Самокатов, словно ракета, вылетел в прихожую, сшиб зеркало, протаранил дверь своей комнаты, треснулся о шкаф, проехался по столу, свалил торшер и грохнулся на кровать.

В комнату вбежали Гвоздь, Горохов, Афонькин и Крутая (Кипятков, по приказу майора, остался в гостиной наблюдать агонию чудовища).

— Ты в порядке, Самокат? — спросил у друга Макс.

— В порядке, — мужественно ответил Генка и потерял сознание.

Майор Гвоздь позвонил в Большой дом.

— Врача! Быстро! — распорядился он. — Самого лучшего! — И назвал адрес.

Через несколько минут появились врач и медсестра. Они осмотрели Самокатова.

— Что скажете, док? — спросил у врача майор.

— Ну, волосы — не зубы, отрастут, — ответил врач. — А в остальном — дело дрянь. Множественные ушибы во множественных местах. Нужна срочная операция.

В этот момент Генка открыл глаза.

— Тебе сколько лет, парнишка? — наклонился к нему врач.

— Четырнадцать.

— О, уже большой. Поэтому врать не стану. Плохи твои дела.

— Но есть хотя бы один шанс? — с надеждой спросил Самокатов.

— Есть, — кивнул врач. — Один шанс из тысячи. — Он повернулся к медсестре. — Маша, готовь больного к операции.

Медсестра Маша стала раскладывать на столе хирургические инструменты. Воспользовавшись минуткой, каждый сказал Генке пару ласковых слов.

— Будь мужиком, Геша, — промолвил Гвоздь. — Терпи.

— Хорошо, — пообещал Генка.

Горохов поднял руку со сжатым кулаком.

— Мысленно с тобой, Самокат.

— Спасибо, Горох, — поблагодарил его Генка.

— Я напишу про тебя стихотворение, Геннадий, — пообещал Афонькин.

А Любка, склонясь к Самокатову, поцеловала его в обе щеки.

— Может, это тебе, Гена, хоть как-то поможет.

Операция началась…

— Финита ля комедия [1] [1] Комедия окончена (ит.). , — наконец сказал врач, отложив скальпель.

— Ну как Гена?! — кинулись все к нему.

— Думаю, выкарабкается.

И Генка действительно выкарабкался. И волосы у него отрасли. И с классной девчонкой он на дискотеке познакомился. Так что полнейший хеппи-энд. Вот только непонятно было — кто же такая Рита Курочкина, и зачем она хотела съесть Генкино сердце? На эти вопросы ребятам ответил майор Гвоздь. Как-то раз, уже летом, он пригласил Генку, Макса и Любку в Большой дом.

— Здрасьте, — поздоровались ребята, входя в знакомый кабинет.

— Здравия желаю! — козырнул им Кипятков.

— Здорово, орлы, — подмигнул им Гвоздь. — Проходите, садитесь.

Ребята прошли. Сели.

— Я пригласил вас, господа, чтобы сообщить наиприятнейшее известие, — шутливо переиначил майор классика.

— Вы закончили дело! — сразу сообразили ребята.

— Так точно. — Гвоздь попыхивал своим неизменным «Беломором».

— И кто же такая Курочкина? — с нетерпением поинтересовался Самокатов.

— Сейчас все узнаете… Жора!

— Я!

— Организуй-ка нам чайку.

— Есть, товарищ майор!

Кипятков притащил чайник, чашки, литровую банку вишневого варенья, бублики, пряники, конфеты… Все уселись за стол. И Гвоздь приступил к рассказу:

— У этой истории два начала. Вернее, даже три. Начну с самого первого. В V веке до нашей эры в Древнем Египте жил жрец по имени Па Ди Ист. Он был хранителем Сосуда Жизни — самой большой жреческой реликвии. Перед смертью Па Ди Ист приказал похоронить Сосуд Жизни вместе с собой. И не просто похоронить, а спрятать внутри своей мумии. Па Ди Ист являлся верховным жрецом Египта, поэтому его приказание было в точности исполнено: Сосуд Жизни вложили в мумию жреца, мумию положили в саркофаг, а саркофаг поставили в гробницу. Казалось бы, на этом история и кончилась. Но на самом деле она только началась…

Ребята внимательно слушали майора, не забывая, впрочем, поочередно лазить ложками в банку с вареньем.

Гвоздь выпустил в потолок колечко дыма и продолжил:

— Незаметно пролетело несколько тысячелетий. Наступил двадцатый век. И вот однажды в небе над Сибирью появился ослепительный белый шар. А через минуту в тайге раздался чудовищной силы взрыв…

— Это вы про Тунгусский метеорит говорите? — спросил Горохов, выплевывая вишневые косточки на блюдце.

— Нет, парень, Тунгусский прилетел позже. В 1908 году. А этот в 1900-м. К месту падения небесного тела Академия наук направила экспедицию под руководством…

— Моего прадедушки, — подхватила Крутая. — Профессора Курочкина.

— Так точно, — подтвердил Гвоздь. — А откуда ты знаешь?

— Мне бабушка рассказывала.

— Почти три недели экспедиция пробиралась через поваленный взрывом лес. И наконец подошла к огромной воронке, на дне которой лежала… девочка.

— Про девочку мне бабушка ничего не говорила, — с удивлением произнесла Любка. — Только про метеорит.

— Метеорита там и в помине не было, — сказал Гвоздь. — А девочка с хвостом была.

— С каким хвостом? — теперь уже удивились и мальчишки.

— Во-от с таким, — развел майор руки на ширину плеч.

— Ни фига себе, — хмыкнул Генка.

— Вот это фишка, — присвистнул Макс.

— Девочка выглядела так, будто только что родилась. Но как новорожденный ребенок оказался в глухой тайге, и откуда у него взялся хвост — было непонятно. Сохранив все в глубочайшей тайне, профессор Курочкин привез хвостатую девочку в Петербург и поместил в свою лабораторию. А в это время жена профессора была в положении…

— В каком положении? — простодушно спросил Самокатов.

— В интересном, — пояснил майор Гвоздь. И продолжил: — Но она не просто ждала ребенка, а надеялась, что у нее непременно родятся двойняшки. Потому что цыганка ей нагадала: родится двойня — дети вырастут здоровыми и счастливыми; появится на свет один ребенок — не жилец он на этом свете. Жена профессора была очень суеверной дамой, и Курочкин опасался, что она сойдет с ума от страха, родив одного младенца. Между тем врач уже предупредил профессора, что, по всей видимости, будет именно один ребенок. И тогда профессор Курочкин пошел к себе в лабораторию и, недолго думая… — Гвоздь сделал паузу, стряхивая с папиросы пепел.

Ребята нетерпеливо заерзали.

— Что — «недолго думая»? — поторопила майора Любка.

— …ампутировал таинственному младенцу хвост. И когда твоя прабабушка родила твою бабушку, ей показали двух младенцев: новорожденную и найденную в тайге. Молодая мама была вся в счастье. Она дала обеим девочкам свое любимое имя — Маргарита. И стала звать ту дочку Ритой, а другую — Марго. Время шло. Девочки росли. И чем старше они становились, тем сильнее отличались друг от друга. Марго, к примеру, обожала одеваться во все белое, а Рите, напротив, нравилось ходить во всем черном. Марго любила тихую солнечную году, а Рита — ливень, град и ураганный ветер. Ну а когда в девочках проявились сверхъестественные способности, стало ясно, что Марго — белая колдунья, а Рита — черная…