Валерий Роньшин - КЛАДБИЩЕ КУКОЛ

Юлька поднялась на свой двенадцатый, последний этаж и вставила ключ в замочную скважину. Когда она открывала дверь, в голове мелькнула дурацкая мысль, что в квартире ее поджидает убийца. Рыжикова с опаской вошла в прихожую. Убийцы не было.

«Ну, идиотка», — обругала себя Юлька. Надо было срочно как-то успокоиться. И Рыжикова поняла как. Нужно закусить. Тогда настроение снова станет о’кей… Юлька прошла на кухню, сварила себе полпачки вареников с картошкой, обильно полила их сметаной и собралась уже есть… Но тут в ее ушах зазвучал голос госпожи Терезы: «Смерть всегда рядом, зайка. Можно угодить под машину, разбиться на самолете, поскользнуться, захлебнуться, подавиться…»

Подавиться!

Рыжикова тотчас отложила вилку. Под машину она сегодня уже чуть было не угодила. А сейчас вполне могла подавиться вареником… И хоть Юльке сильно хотелось есть, она отодвинула тарелку в сторону — потому что жить ей хотелось еще сильнее.

Чтобы как-то отвлечься, Рыжикова решила посмотреть телевизор. Но в последний момент передумала. Еще, чего доброго, телик взорвется. Нет уж, лучше не рисковать… Ну а что тогда делать? Спать лечь? А если сердце во сне остановится?.. От всех этих дурацких мыслей у Юльки даже голова разболелась. «А вдруг у меня опухоль в голове?..» — мелькнула очередная дурацкая мысль. Неожиданно в форточку влетел воробей. «Чик-чирик», — весело прочирикал он и вылетел на улицу. У Рыжиковой ноги от страха подкосились. Она с первого класса знала эту примету: если в квартиру залетит воробей, то в квартире обязательно кто-то умрет. А кто может умереть в Юлькиной квартире? Только она, Юлька… От жалости к себе у Рыжиковой навернулись слезы на глаза. Юлька бросилась в спальню и зарылась лицом в подушку. Лежит, а сама думает с опаской: «Сейчас из-под кровати высунется лохматая рука и начнет меня душить…» Но это уже было чересчур. Рыжикова малость опомнилась. И пошла в ванную. Ванна, как и еда, всегда приводила Юльку в хорошее расположение духа.

Правда, войдя в ванную комнату, Рыжикова подумала: «Как бы не захлебнуться». Но, решительно отбросив эту мысль, открыла кран.

Тотчас в ванну хлынула… кровь.

Рыжикова истошно завизжала, лишь в следующую секунду сообразив, что это просто ржавая вода. «Дура ненормальная», — обозвала себя Юлька.

Пропустила ржавую воду, набрала чистую. Налила пены. И погрузилась в эту пену… Ах, как кайфово!

Сразу же все черные мысли стали не такими уж и черными, будто в ванне отмылись. «Правильно Чижик говорит, — блаженно жмурясь, думала Рыжикова, — все это лапша на курином бульоне…»

Она уже почти совсем успокоилась и даже начала задремывать в теплой водичке, как вдруг наверху раздались шаги. Кто-то прошел по потолку. То есть по чердаку. Рыжикова машинально глянула вверх, и от ужаса у нее округлились глаза и рот. Потому что из вентиляционного отверстия на нее глядело… мертвое лицо.

Дико заорав, Рыжикова пулей выскочила из ванны и помчалась в спальню, нырнув там с головой под одеяло. Но под одеялом было еще страшнее, и Юлька, недолго думая, забралась под стол.

В этот момент затрезвонил дверной звонок: дзинь-дзинь-дзинь…

Рыжикова подкралась к дверям и глянула в «глазок». На лестничной площадке стоял Василь Василич Васичкин — председатель их кооперативного дома. Рыжикова обрадовалась ему, как родному.

— Одну минуточку! — крикнула она.

Быстренько оделась и открыла дверь.

— Здрасте, Василь Василич.

— Добрый вечер, Юля, — степенно ответил председатель. — Я заявки на ремонт собираю. У вас трубы не протекают?

— Вроде не протекают.

— Дай-ка я все же гляну.

— Пожалуйста.

Василь Василич вошел в прихожую.

— Ты что, одна дома?

— Ага. Родители в отпуск уехали.

— Надолго?

— На месяц.

— Понятно…

Васичкин прошел по комнатам, пощупал батареи.

— Да, у вас порядок.

Заглянул в туалет.

— Тут тоже порядок.

Вошел в ванную…

Рыжикова замерла. Вот сейчас… Ей почему-то казалось, что Василь Василич, как и она, завопит от страха.

— И здесь порядок, — сказал председатель.

— А вентиляция?.. — затаив дыхание, спросила Юлька.

— Да, с вентиляцией непорядок, — согласился Васичкин. — Что же вы вентиляционную решетку не поставите?

— Папа давно собирается, но никак не соберется, — объяснила Рыжикова, думая с изумлением: «Неужели он не видит мертвого лица?»

Василь Василич вышел из ванной.

— А зачем вы куклу в вентиляцию засунули?

— Какую куклу? — не поняла Юлька.

— Вон ту, — снова открыв дверь, показал председатель.

Рыжикова боязливо заглянула в ванную. То, что она приняла за мертвое лицо, и впрямь было лицом, но не мертвым, а кукольным. Вот что значит — у страха глаза велики.

— Мы ничего не засовывали, — сказала Юлька. — Наверное, кто-то со стороны чердака сунул. Видите, она вниз головой сунута.

— Хм, — озаботился Васичкин. — Кто ж это мог сделать? Ключ от чердака только у меня.

— А вы сегодня были на чердаке?

— Нет, не был.

— Там кто-то ходил.

— Когда?

— Минут пять назад.

Председатель еще больше озаботился:

— Может, бомж какой поселился?..

— Вы же говорите, ключ от чердака только у вас.

— Ну, мало ли, другой подобрал… У тебя фонарик есть?

— Есть.

— Давай его сюда. Счас поглядим, кто там бродит.

Юлька замялась.

— Да ты не бойся, — засмеялся Василь Василич. — Если что, в обиду не дам. Во у меня кулачище какой… — И председатель продемонстрировал Рыжиковой свой здоровенный кулак.

— А разве на чердаке нет света?

— В том-то и дело. Проводка полетела. А мне как раз сегодня надо чердачные трубы осмотреть. Пошли, посветишь.

Как только они вошли на чердак, под ноги Рыжиковой метнулась черная тень.

— Это же кошка, — со смехом сказал Василь Василич. — Ты чего, Юль?

«И правда, чего это я?» — конфузливо подумала Рыжикова.

Васичкин, светя фонариком, уверенно зашагал в глубь чердака. В самый мрак.

Юлька двинулась следом.

— У тебя, Юля, уже каникулы? — на ходу интересовался Василь Василич.

— Да, каникулы.

— А ты в какой класс перешла?

— В восьмой.

— Значит, тебе четырнадцать?

— Ага, четырнадцать.

— Мой любимый возраст, — сказал председатель. Вокруг становилось все темнее и темнее.

— А весишь ты сколько? — продолжал интересоваться Васичкин.

— Что? — не поняла Рыжикова.

— Вес у тебя какой?

— Сорок пять килограммов. Но сейчас я немного пополнела.

— Хорошо, что пополнела, — заметил Василь Василич. — И вообще ты хорошая девочка… — Председатель вдруг резко остановился. — Это еще что такое?..

Последние слова Васичкина относились к деревянному ящику, стоящему у трубы.

— Ну-ка, посвети. — Василь Василич передал фонарь Юльке. А сам откинул крышку.