Елена Чапаева - Близнецы и Робин Гуд

Ну, подумай...

И он спокойно, словно бы ничего не случилось, стал говорить, где живут те люди и как лучше за ними «присмотреть». Ну вот, теперь Ольга знала все, что ей было нужно. Кашлянула, задвигала стулом. Робин посмотрел на нее.

Извините, мне пора... — посмотрела на Олежку: — Ты пойдешь?

Наступила неловкая пауза. Он послал своей родной половинке удивленный и смущенный взгляд:

Я это... ну, в общем, немного еще посижу... Ольга встала:

Ну сиди... а я пойду, — и, как бы оправдываясь, добавила тихо: — У меня... свидание...

Так и надо говорить! — Робин усмехнулся чуть презрительно. А в то же время с облегчением.

А я так и говорю.

И Ольга ушла, больше ни на кого не взглянув.

Поездка к бывшему «эксплуататору» получилась у нее вполне успешной. Так почему бы не попробовать еще раз? Ей хотелось узнать, что это за новые такие «гады» появились у Робин Гуда. А потом, быть может, кинуть ему в лицо свои бесценные сведения... Особенно если там живут никакие не гады!

И Ольга отправилась в путешествие на следующий день по не очень-то знакомому для себя Городу... Она еще переодевалась у себя за ширмой, когда Олежка — из-за своей ширмы — сказал ей торопливо:

Як Робину. Ты со мной?

Почему-то ей стало обидно... больно — надо же, пытаются отрезать ее половинку! Но ответила очень спокойным голосом:

Я позже туда подрулю.

Глядела в окно, как торопливо бежал ее братишка... Тут главное, не чувствовать себя несчастной.

Вздохнула, закрыла глаза, посчитала до десяти и отправилась в путь-дорогу. На трамвае через весь Город. Но ведь это интересно — рассматривать Город из полупустого трамвая... Какие-то неведомые улицы, неведомые здания, церкви с новенькими золочеными куполами, парк за старинной оградой из черных чугунных пик, на конце каждой из которых прилеплена пятиконечная звезда.

Постепенно дома кончались, а начинались... постройки. Редко где возвышался особняк какого-нибудь «новорусского» человека.

А так все деревянные дома — какие получше, какие похуже, но все примерно одинакового калибра.

Нужный ей дом Ольга отыскала без особого труда, потому что название улицы и номер на нем были выведены четкими белыми буквами. Сейчас она стояла перед высоким забором, покрашенным, как и все почти заборы не только в этом Городе и на этой улице, но и практически во всей нашей стране, — в зеленый цвет. Неизвестно уж почему, но заборы обожают, чтоб их выкрасили именно в этот цвет...

Итак, она стояла перед этим забором, высотой метра два с половиной, не меньше, а досточки на нем были пригнаны друг к дружке так, что и микробу между ними не пролезть.

Ольга отошла на другую сторону неширокой этой улицы — надеялась хоть что-то увидеть на вражеской территории. И увидела — верхушки неинтересных в это время года яблонь, а дальше крышу дома, крытого добротным оцинкованным железом... Все!

В некоторой растерянности Ольга оглянулась кругом: что же предпринять?

Ей вообще-то приходилось в своей жизни вести наблюдения. Когда у тебя брат готовится стать детективом, а ты его родная половинка, обязательно научишься «следить за объектом», «быть тенью», «красться тише мыши» и тому подобное. Но это все случалось в городах, на городских улицах. А теперь Ольга оказалась... как бы в деревне, на улице деревенской. Тут прятаться вообще негде. Так, может, вообще не прятаться? Пойти к ним в дом под видом... вот об этом варианте она совершенно не подумала.

И потому Ольге оставалось только ждать. Кто-то очень правильно сказал, что терпение — главный талант сыщика. Сказав себе это, она стала за дерево напротив калитки.

Но, оказывается, деревенскому сыщику мало быть только терпеливым. Надо еще быть и по-деревенски незаметным. А это очень трудно, практически невозможно. Если в городской обстановке на вас просто, извините, плевали — есть вы такая Ольга Серегина или вас нет, то на деревенской улице... э-ге-ге! Тут же обратят внимание и подумают: а это чья же такая девочка? Митрофановых, что ли? Да нет, вроде не Митрофановых. Сидоровых? Тоже нет. Тогда зачем она тут стоит, под нашими окнами?

И ведь не поленятся, выйдут на улицу:

— Девочка, а девочка, ты к кому? Ты чья будешь-то?

Причем не со зла, а из простого любопытства.

И еще — непорядок, дескать, когда девочка одна, без взрослых, и на нашей улице.

Ольга никогда в такие ситуации не попадала, когда тебя мягко, но... цепко допрашивает какая-нибудь старушка, метко выцеливая синими снайперскими глазами. Она как-то сообразила заранее, что такое может случиться, поэтому вышла из-за дерева и стала медленно ходить по улице, глядя куда-то вверх и якобы что-то записывая в блокнотик, который нашелся у нее в кармане.

И так спокойно и уверенно ходила, что никто и не подумал даже к ней обратиться с вопросом, а если бы обратился, Ольга сказала бы, что она по заданию учительницы определяет, какие птицы уже прилетели в Город, а какие еще нет.

Но никто к ней не обратился. Да и вообще ей здорово повезло. Потому что она увидела то, что ей так было нужно. Ворота дома вдруг раскрылись — их открыл решительный такой человек в полушубке нараспашку, в шапке-ушанке, неизвестно как держащейся на самом затылке, в свитере с высоким горлом, в меховых сапогах, на которые были надеты высокие галоши. Можно сказать, одежда явно «не по сезону», потому что все-таки уже пришла весна. И пусть день не совсем веселый, а скорее даже пасмурный, и у сосулек с носа не капает, но все-таки апрель. К чему эти меховые доспехи?

Не на Северный же полюс он собрался?..

Человек широко распахнул воротины, а из образовавшегося проема выехала «Нива». Сразу было видно, что машинка в полном порядке, готова доехать — если понадобится, конечно, действительно до Северного полюса, не испугавшись никаких торосов, трещин во льду и тому подобных неприятностей.

Из машины вылез человек... чем:то похожий на того, что открывал ворота. И стал ворота закрывать, а Первый ушел внутрь, чтобы там, наверное, сунуть дужку замка в петли. Теперь

Ольга могла рассмотреть Второго. У него был такой же торчащий палкой нос, и глаза «в кучку», и лицо «осколочком». Но одет он был совершенно по-иному: в кожаной шоферской куртке, без шапки, так что отлично были видны его серо-рыжие волосы и невысокий, изрезанный продольными морщинами лоб.

То, что Первый — его брат, тут и гадать не приходилось. Но они были не двойняшки, не близнецы. По возрасту не подходили.

Первый вышел из калитки, на ходу что-то тихо говоря Второму. В повадках обоих сквозило напряжение, желание что-то утаить, боязнь чего-то. В то же время они старались держаться так, словно у них ничего не случилось. Старший (одетый по-весеннему), улыбаясь, что-то сказал, и младший тут же громко рассмеялся. Но и улыбка, и смех его были показными, ненатуральными.