Андрей Конев - Золотой лев

— Аккуратнее, Зяма, — сказал он. — Так ты его совсем придушишь! А нам нужна карта… Настоящая карта. Где она, док?

— Откуда я знаю? — прохрипел Буратино. И тут его ноги начали выделывать такие забавные коленца, как будто назло своим противникам биолог решил танцевать лёжа.

— Зато я знаю, что кто-то похитил карту у здешнего легавого! Как его?

— Лейтенант Григорий Анохин, — подсказал Зяма. — Дядя Гоша.

— Вот-вот… Расскажи-ка нам, кто это мог сделать?

— Я не знаю, — продолжал упорствовать Буратино.

— Зяма! Товарищ не понимает.

Ноги биолога вновь начали отплясывать.

— Это я! — еле слышно прохрипел он. — Я. Я взял карту.

— Молодец, — похвалил Карабас. — Наконец-то ты решил говорить правду. И как ты это провернул?

Биолог начал рассказывать, торопливо, захлебываясь, но так тихо, что Санчо ничего не мог расслышать. А когда он закончил, Карабас грозно и страшно закричал:

— Карта! Где она? Говори, или тебе крышка!

Некоторое время Буратино молча продолжал дрыгать ногами, а потом сдался:

— Ладно… Всё, хватит! Довольно… Журнальный столик… Карта приклеена снизу.

— Вот это другое дело, — ласково произнёс Карабас. В поле зрения Санчо появились сначала его ботинки на высоком каблуке, а потом и весь Карабас — коренастый толстяк с густой чёрной шевелюрой. Вот только борода, в отличие от прототипа, у него не была такой длинной. — Вот теперь у нас наступят дружба и взаиморасчёт.

Он нащупал руками приклеенную Санькой книжку, вытащил её и несколько мгновений рассматривал. Потом перелистал, потряс, надеясь, что из неё что-нибудь выпадет. Но ничего из неё не выпало, и это обстоятельство повергло Карабаса в глубочайшее изумление. Наверное, он просто не верил своим глазам.

— «Таинственные и загадочные случаи в истории человечества», — прочёл он название книги и тут же отшвырнул её в сторону.

Щёки его налились багрянцем, брови нахмурились. Он вскочил на ноги и изо всей силы пнул бедного Буратино ботинком в живот.

— Сейчас произойдёт самый таинственный и загадочный случай в истории человечества, — прорычал он. — Но ты его не увидишь.

— Нет! Не нужно! Карта должна быть там!

— Её там нет! Где она?

— Я не знаю!

— Кончай его, Зяма!..

Сапоги сорок пятого размера застучали, зашаркали каблуками по полу, потом вдруг расслабились и обессиленно замерли, а во дворе протяжно и жалобно завыл Отелло. Говорят, собаки чувствуют смерть хозяев.

Это было ужасно. Санчо зажмурил глаза, чтобы ничего не видеть, потому что это было просто невыносимо. Одно дело, когда убивают в кино: ты знаешь, что всё это понарошку, где-то далеко, за мерцающим экраном телевизора. А вот когда так, в двух шагах от тебя, душат живого человека и ты понимаешь, что это по-настоящему, без дураков, — это совсем другое дело! Санчо был в панике. Он не знал, что ему делать: закричать во всё горло, чтобы проснулся сладко храпевший Закидон, или бежать за помощью, или броситься на убийц и погибнуть с честью?..

Как трудно выбрать верное решение из неисчислимого множества вариантов! И чтобы найти линию поведения, нужно понять, кто ты: отважный рыцарь Золотого Льва, известный своей выдержкой Знаменитый следопыт или маленький, испуганный донельзя мальчик?

Конечно, в данной ситуации хотелось бы проявить себя Знаменитым следопытом, смелым, отважным рыцарем без страха и упрёка. Следовало бы броситься на жестоких убийц и обратить их в паническое бегство. Но Санчо был в таком ужасе, что не мог и пальцем пошевелить. Он никак не ожидал, что кто-то способен вот так просто взять и убить человека. Взять и убить!.. Взять и…

Некоторое время стояла гробовая тишина. Потом раздался удивлённый голос Карабаса:

— Э! Да ты его задушил?!

— Так ты ж сказал: кончай его. Я и кончил!

— Дурак! Я припугнуть хотел. А ты!.. Как мы сейчас найдём карту?

— Не знаю.

— Чёрт! — Ботинки на высоком каблуке забегали по комнате. — Чёрт! Чёрт! Чёрт!..

— Ну, извини… Перестарался малость. Я просто не понял…

— Заткнись, осёл! — Ботинки прекратили свой бег по кругу и остановились. Значит, так… Перетащим его в багажник… Нет. Оставим его здесь. Повесим на люстру. Пусть легавые сочтут это самоубийством. Разочаровался человек в своей работе, надоели ему до смерти летучие мыши, вот он и полез в петлю. Верно?

— Гениально, — оживился Зяма. — Ну ты голова! Ну ты даёшь!..

— Верёвка есть?

— В багажнике.

— Неси. А я пока стремянку поищу.

— А если этот художник проснётся? Кончать?

— Не проснётся. Я ему бутылку дал. Да и зачем его кончать?

— Он же нас знает!

— Что он знает? Что мы друзья Бориса Устиновича, его, можно сказать, коллеги? Ну и что? Мы приехали помочь в работе своему сотруднику и не виноваты, что он повесился. Верно?

— Верно!

— Тогда за дело. А потом обыщем всю комнату. Может, карта спрятана где-то здесь.

Комната опустела: Зяма на цыпочках умчался за верёвкой, а Карабас шарил в зале — искал стремянку. Санчо понял, что ему представилась чудесная возможность покинуть помещение. Когда преступники начнут обыск, сделать это будет уже невозможно. «Ах, какой сюрприз, — скажут они, вытаскивая Санчо из корзины. — И что это у него за пазухой?» А потом кончат его, как кончили бедного Буратино, потому что ни один уважающий себя убийца не оставит в живых свидетеля. Санчо только на миг представил себе, как его сандалии отплясывают на полу лебединую песню, и ему стало очень плохо.

Он вывалился из корзины. Несколько мгновений лежал, не в силах пошевелиться — онемевшие ноги горели огнём, — а потом поднялся, открыл окно и прыгнул во двор.

Около крыльца слышалось яростное рычание Отелло и сдавленная ругань Дуремара. Пёс вцепился в убийцу, мстя за смерть хозяина. Потом послышался звук удара и собачий визг. Санчо на негнущихся ногах заковылял к дырке в заборе, где его напряжённо ждали друзья.

— Бежим! — прошептал он. — Быстрее! Иначе меня кончат. А за компанию и вас.

Уговаривать рыцарей не пришлось. Измученные долгим ожиданием, полуночными страхами и тревогой за товарища, они припустились со всех ног, а Санчо на бегу рассказывал им о карте, о разговоре между бандитами, о жуткой смерти биолога Бориса Устиновича Ратинова и ещё о том, что он совершенно не представляет, что им делать дальше, потому что напуган до смерти и совершенно не в состоянии соображать.

Санчо испугался бы ещё больше, если бы узнал, что, вернувшись со стремянкой в комнату, Карабас увидел опрокинутую корзину, распахнутое настежь окно и сразу же всё понял. Он заглянул в корзину и вытащил оттуда скомканный кусок белой тряпки, на котором оранжевой гуашью было нарисовано странное существо.

— На колобка похоже, — сказал Зяма-Дуремар. — Только сильно небритого.