Мариэтта Чудакова - Дела и ужасы Жени Осинкиной

Услышав их, Том сразу же стал думать — что делать.

Да, немного времени было дано ему на расслабуху!..

Кажется, вот только что Петя Волховецкий вышел практически один на один против не знающего пощады убийцы… И вот опять — пожалуйте бриться, как любит говорить вяземский дед Тома Мэрфи Иван Кузьмич Самсонов!

Было бы очень неплохо срочно послать на Алтай на подмогу Леше и Сане Часового. Но в том-то и дело, что Часовой не мог покинуть Омска еще минимум неделю — его показания были нужны для дела о наркомафии.

Дело это действительно уже шло полным ходом. Новосибирцы сыграли свою роль. За одни сутки было произведено девятнадцать арестов, среди арестованных — одиннадцать работников милиции. Брали тех, кого Хозяин купил ежемесячными подачками; у них они назывались взносами. Представитель отдела собственной безопасности МВД уже прилетел в связи с этим из Москвы. А необычно звучавшее название его отдела означало, что занимается этот отдел исключительно преступлениями в собственных рядах.

Омские газеты за два дня наполнились сенсационными сообщениями под броскими заголовками — «Наркоцепь разомкнута», «Конец наркосоциализма» и тому подобное. Стало известно про существование наркохозяйства «Победа социализма», в течение чуть ли не двадцати лет отгороженного мафией от всего мира. Про заправлявшего всем этим человека с говорящей фамилией Волкоедов, но в преступном мире известного под кличкой Хозяин. Не обошлось без небылиц — как этого Хозяина брала чуть ли не рота до зубов вооруженного спецназа.

Уже задержаны были многие обитатели «социалистического» поселка — пока только как свидетели.

Был арестован также некий журналюга. Много лет он выпускал за большие наркоденьги газету — в одном экземпляре. Специально для жителей этого островка советской власти. Он всю ее сам и сочинял. Там рассказывалось о том, что Брежнев — жив. Его ежегодно поздравляли с днем рождения. Сообщалось, что Горбачева, задумавшего заговор против советской власти, по личному приказу Брежнева расстреляли. А также печатались ежедневные сводки о продолжающихся боях советской армии в Афганистане…

Вообще-то удивляться не приходится — современные преступники, оказывается, нередко прибегают к такому удивительному ходу. Вот перед самым отъездом Тома из Москвы была такая история — нагло захватывали санаторий «Лесное озеро» в Истринском районе Подмосковья. Когда дело двинулось к суду, захватчики предъявили номер газеты, где организаторы аукциона на санаторий объявляли о нем, как положено, за два месяца до начала торгов — чтобы оповестить о них потенциальных участников. Все по закону. Но, кроме журналюг, есть и настоящие журналисты. Они додумались пойти и посмотреть так называемый контрольный экземпляр этой газеты за нужное число. Он хранится, как и контрольные экземпляры любых изданий, выходящих в России, в Книжной палате в Москве — вроде как эталон метра хранится в Международном бюро мер и весов в городе Севре под Парижем. И оказалось — в газете такого объявления не было! Как не было его в тексте газеты ни в одной крупной библиотеке, куда эта газета поступала. Так что уникальный экземпляр с объявлением будет теперь вещдоком на суде. Как, само собой понятно, и экземпляры газеты, выходившей в «Победе социализма», — только на суде в Омске.

А первым-то до такой фальсификации, видимо, додумался Сталин. Вяземский дед Тома как-то рассказывал ему, что Сталин распорядился печатать для больного Горького центральные газеты в одном экземпляре.

— Зачем? — спросил Том ошарашенно.

— А чтоб там не было сообщений об арестах! Арестовывали-то уже тех, кого Горький прекрасно знал, и знал, что никакие они не «враги народа».

…Да, напрасно, напрасно не послушался журналюга Женю Осинкину. А она ведь правильно ему советовала — выпустить срочно новую газету, где рассказать людям советского острова, что на самом деле произошло и происходит в России. И прибавила (как некоторые из наших читателей, надеемся, помнят) с нескрываемым к нему отвращением: «Это будет для вас как явка с повинной». И Часовой, уже знавший об аресте Хозяина, ее поддержал и сказал журналюге: «Чего дожидаться-то, когда придут?»

Но журналюга, вопреки здравому смыслу (ах, как часто люди действуют вопреки здравому смыслу и самой простой логике!), дождался-таки, чтоб за ним пришли. И теперь в камере следственного изолятора имел достаточно времени, чтобы поразмыслить: а стоило ли зарабатывать большие деньги таким гнусным способом? Который приводит к такому безрадостному финалу?

У Часового было в Омске и еще одно дело. Леша с Саней сдержали слово. И военком Пономарев уже договорился с бывшим сослуживцем, а ныне генералом, ведающим медициной в Министерстве обороны Украины, чтобы сестру Часового взяли на два месяца в подведомственный украинским военным санаторий в Евпатории. Санаторий специализировался именно на церебральном параличе, которым и была с рождения поражена двадцатидвухлетняя Лида Вяткина. В больнице ее уже готовили к отправке. Главврач, приятель омского военкома по рыбалке, делал все путем. И Часовому хотелось самому посадить сестренку в вагон.

Через пятнадцать минут после звонка из Москвы Том, разумеется, уже двигался в сторону дома Артема Сретенского. Он уже провернул в голове одно важное обстоятельство — то, что новосибирская прокуратура еще не покинула Омск. Это значило: адвокат Сретенский сможет хотя бы посоветоваться с прокурором Сибирского округа. А то и включить его в новую грозную — и грязную — историю.

Разговор с адвокатом оказался неожиданно трудным.

С головой погруженный в подготовку материалов по пересмотру приговора Олегу Сумарокову Сретенский был, прямо скажем, несколько ошарашен сообщением о новом готовящемся убийстве. Да к тому же хорошо знакомой ему и очень симпатичной девочки, определившей своими решительными и умными действиями крутой поворот в деле его подзащитного.

В то же время у него возникли какие-то неясные сомнения в реальности планов предполагаемых преступников. Что-то уж больно романтично — американское наследство, погоня за наследницей по всей Сибири… Но если говорить всю правду — это были скорее нюансы. Сретенского охватили глубокие сомнения совсем другого рода. Слишком хорошо он представлял себе сегодняшние нравы российской милиции, особенно в некоторых знакомых ему регионах, чтобы надеяться, что удастся поднять милиционеров на защиту девочки. К тому же и не местной, а заехавшей неизвестно зачем в сибирские просторы москвички. Вряд ли они станут всерьез заниматься ее безопасностью без, так сказать, специального вознаграждения.